Страсти по власти: от Ленина до Путина. Михаил Пазин
расколе в Политбюро. После этого Ленину стало совсем худо – переволновался Ильич за судьбу партии. У него пропала речь. Сталин, узнав об этом, позвал Крупскую к телефону, грубо обругал ее, назвав «коровой» (у Крупской и в самом деле из-за базедовой болезни были выпучены глаза). Вот Крупская, обидевшись на Сталина, и дописала в «Письме к съезду», что Сталин груб и его за это надо сместить с поста генсека. Отомстила, можно сказать. В то же время она была сторонницей Троцкого, почему и превозносила его до небес.
Тем не менее инсинуации Крупской были приняты Политбюро за чистую монету (у Ленина-то уже не спросишь!). Принципиальный Сталин тут же заявил о своей отставке. Каменев предложил решать вопрос о перемещении Сталина с поста генсека голосованием. Большинство высказалось за Сталина, против – только Троцкий и его сторонники. Затем проголосовали за то, чтобы этот «ленинский» документ был зачитан делегациям на XIII съезде. Так и поступили; все делегаты съезда были ознакомлены с этим письмом. Между тем уже после смерти Сталина стали ходить слухи, что он скрыл «Завещание Ленина» и тем самым узурпировал власть. На XX съезде об этом кричал лжец Хрущев; уже в наше «демократическое» время был снят фильм по рассказам Варлама Шаламова «Завещание Ленина». Его якобы прессовали за то, что он тайно распространял это «завещание». Одна беда: о «Письме к съезду» знали все коммунисты Советского Союза! Но современные извратители истории, разные там Млечины и Сванидзы, еще не на то способны в своем зверином антисталинизме. А это был лишь малюсенький эпизод борьбы с оппозицией, основанный к тому же на личной обиде Надежды Константиновны.
А Троцкий продолжал свою борьбу со Сталиным, критикуя все и вся. В мае 1923 года в «Правде» он подверг критике его взгляды по национальному вопросу. После провала коммунистического мятежа 1923 года в Германии Троцкий инициировал дискуссию о внутрипартийной демократии. В октябре он направил письмо к членам ЦК, в котором отмечал оторванность ЦК от партии и складывание аппарата партийных секретарей, решавших все важнейшие партийные и государственные дела. Это письмо нашло отклик в душе так называемых «старых большевиков», привыкших к той говорильне, которая существовала при Ленине. Они даже подписали особый манифест от имени 46 членов ЦК. Если говорить коротко, они призывали к свободе дискуссий по любому поводу без конца и края. Известно ведь: где соберутся два политика, там обязательно присутствуют три мнения. Дискутировать предлагалось в тот момент, когда страна находилась в тяжелейшем положении, – разруха. Надо было дело делать, а не дискутировать бесконечно по любому вопросу! Известный современный беллетрист Елена Прудникова привела пример: попробуйте организовать дискуссию на демократических началах в бригаде, например, ремонтных рабочих из пяти человек, и вы увидите, что они вам наремонтируют. Так и с партией (а партия была одновременно и государством): вместо четкого выполнения приказов предлагалось разводить бесконечные антимонии. Одним словом,