Стажер диверсионной группы. Алексей Махров
с пломбами, а набиты газетами. Мы, вероятно, отвлекали на себя диверсантов противника, а настоящий архив втихаря другой дорогой увезли.
– Умный, блин, так бы и пристрелил! – пробурчал Альбиков.
– О, Петя, видишь? Он снова грозится! – шутливо возмутился я. – Как в тот раз!
– Ничего я не грозился, – улыбнулся Хуршед.
– Ага, не грозился! А сам кобуру лапал!
– А не надо было умничать…
– Не, ну ты понял? – обратился я к Петру.
– Он такой! – фыркнул Валуев. – Так и норовит в расход пустить! А расскажи-ка мне, пионер, как ты немецкого капитана из Абвера поймал? Мне Хуршед рассказывал, но как-то бестолково, я и не понял толком ничего!
– Да я его, в общем, не ловил, – усмехнулся я. – Я его, можно сказать, подобрал!
– Он у дороги бесхозный валялся, как пыльный мешок, а тут ты? – пошутил Петр.
– Ну, почти… – хихикнул я. – Там после налета бомберов всё поле в воронках было. Ничего живого не осталось! И вот бреду я печально по этому полю, бреду… А тут фриц какой-то на краю воронки сидит и руку раненую баюкает. Увидел меня и за пистоль решил схватиться. Тут я ему прикладом вот этой самой винтовки вторую руку и сломал…
– Это он геройствовал, пока я в другой воронке отлеживался! – грустно сказал Альбиков. – Но хоть живой остался! Думал-то – всё, амбец, допрыгался кузнечик самаркандский… Влипли мы тогда очень серьезно!
– Это все мотоцикл немецкий виноват! – жизнерадостно сказал я, обращаясь к Петру. – Сдох, зараза, в самый неподходящий момент! Главное, мы у дороги, а навстречу колонна немецкая прет! Впереди три мотоцикла с пулеметчиками в колясках, а за ними грузовики и наливняки. Бли-ин! А вокруг только голое поле! Ну, мы с Хуршедом и разбежались в стороны, чтобы этим уродам перед неминуемой смертью нагадить. Начали стрелять… А толку? Ну, кого-то мы положили, это факт. Так там полтора десятка грузовиков с боеприпасами и охрана соответствующая! Потом гляжу – танк с «Ганомагом» по полю рвут, колонну обгоняют, чтобы нас ухайдакать. Ну все, думаю, приехали!
– И тут появились наши бомберы! – расплылся в улыбке Альбиков. – Два звена «СБ» ка-а-ак отбомбятся по колонне! Рвало так, что от колонны вообще ничего не осталось – детонировали и боеприпасы, и топливо. Ну и нас малость глушануло!
– Ни хрена себе – малость! – покривился я. – Я потом час плохо слышал! Вторая контузия за три дня! Правда, всего через пару часов на меня дом упал… Вот там реально амбец был!
– Так ты потом еще и из немецкого самолета выпрыгнул! Я тебя из лап особистов вынимал! – припомнил Валуев. – Умеешь ты, пионер, находить приключения на свою жо… пятую точку!
И в таком стиле, вспоминая былое да подтрунивая друг над другом, мы и провели полет. К счастью, долетели нормально, немцы нас не потревожили. Садились на аэродром в Броварах, который называли «Воздушные ворота Киева»[11] и с которого я два месяца назад вылетел в Москву. Интересно, дошло ли до Сталина то письмо, что я бросил в почтовый ящик в здании аэровокзала? Сработал
В то время – главный аэропорт столицы Украинской ССР. А на начальном этапе ВОВ – и крупный военный аэродром. Почти полностью уничтожен во время боев за Киев и после войны в качестве аэродрома уже не эксплуатировался.