Мужчина в пробирке. Елена Арсеньева
двушке-хрущевке на Ковалихе, а Вика на три месяца останется в этой просторной однокомнатной квартире новой планировки на Ижорской и углу Республиканской!
И кого-нибудь туда приведет… А может быть, и приводит уже, пока Артем на дежурстве? Может быть, она просто хочет его выжить? Нашла другого мужчину, а эту идиотскую сцену разыграла нарочно, чтобы Артем разозлился и ушел, оставив ей квартиру?
Нет, нельзя так по́шло думать о Вике… но что делать, если думается, хоть ты тресни?! И вот именно что по́шло, потому что сцена, которую она устроила, была непроходимо пошлой!
– Елки-палки, но ведь даже если мы теперь помиримся, я все равно не забуду, как все это было ужасно – эти ссоры… я их буду страшно бояться, я буду подвоха от нее все время ожидать! – шепнул самому себе Артем, чувствуя, как тоска берет его за горло. Они еще не женаты, они и знакомы-то всего ничего, а ему уже до смерти неохота возвращаться домой, где его ждет Вика!
Дверь распахнулась, и Артем ринулся было прочь из тамбура, потому что на пороге оказался человек, которого он меньше всего хотел сейчас увидеть.
Иван Иваныч! Сейчас как ляпнет что-нибудь эдакое, циничное…
– Доктор Васильев, я так и знал, что ты еще тут, – сказал Иван Иваныч. – Мимо окна не проходил – значит, в тамбуре топчешься. Давай возвращайся, Петька Симонов шел на работу, упал, очнулся – гипс… то есть гипса еще нет, он потащился в травмпункт; но факт тот, что в пятой бригаде терапевта теперь нету, так что придется, сам понимаешь… – Он развел руками и вдруг захохотал.
Артем знал – почему. Наверное, и в самом деле смешно видеть, как на его физиономии – физиономии человека, которому после суточного дежурства придется не домой возвращаться, а на вторые сутки заступать, – расплывается радостная и даже, можно сказать, счастливая улыбка.
– Не радуйся так сильно, трудоголик ты наш, – сказал ехидный Иван Иваныч. – В ночь тебя Шестакова сменит, так что только до вечера ты будешь блаженствовать на вызовах.
Квартиру Мокрушин снял за какие-то пятнадцать минут. Увидел объявление на столбе: «Квартира – часы, дни, недели» – и позвонил по указанному телефону. Очень вежливый мужской голос поинтересовался, командированный он или местный житель (Мокрушин назвался, конечно, командированным, потому что местным жителем не был всяко), нужна ли квартира для проживания или развлечений (для проживания, правдиво ответил Мокрушин, потому что сейчас ему было совершенно не до развлечений), гарантирует ли он чистоту и порядок (а кто сказал бы «нет»?), потом сообщил размер оплаты за неделю, обговорил сумму залогового взноса (на случай какой-нибудь бытовой аварии) и дал адрес. Объяснил, как добраться. Оказалось, что в данный момент Мокрушин стоит практически в двух кварталах от дома, где находилась эта квартира.
Это была замшелая «хрущоба», во дворах, неподалеку от улицы Ванеева.
Встретил его хлипкий молодой человек с невыразительной физиономией. Трудно было понять, поверил ли он тому, что