Вне себя. Василий Головачев
самый «странник по звёздам»?
– Кто?
– У Джека Лондона есть прекрасный роман «Смирительная рубашка», герой которого научился в тюрьме вылетать из тела и путешествовать по мирам.
– Я не путешествую по звёздам.
– Ну, я образно выразился. Кто он? Я имею в виду – в реальной жизни?
Прохор вспомнил встречу с ДД, как называли все математика Бурлюка, академика РАЕН, первым сформулировавшего законы когнитивной формологии. Они встретились в Москве, на конгрессе математиков, куда пригласили и Прохора, и Дмитрий Дмитриевич сразу понял, чем занимается молодой сотрудник Центра «Осколково». Он и дал первые советы Прохору, позволившие ему осознать впоследствии значение цифр и геометрических форм и стать формонавтом – путешественником по числореальностям.
– Он математик, академик… исчез… при странных обстоятельствах.
– Убили?
– Не знаю, больше я его не встречал.
– Поискал бы.
– Звонил, сказали, что уехал за рубеж.
– Что у тебя за характер? Всё приходится вытаскивать из тебя клещами. Давай эргион.
Прохор протянул модуль:
– Положи на грудь, накрой ладонью.
– Глаза закрывать?
– Как хочешь, необязательно. Я закрываю.
Саблин поёрзал, устраиваясь поудобней.
– Первый шаг – на одну цифру вверх, в десятку. И назад. Правильно?
– Десятка – совершенное число, вечный цикл в Едином, символизирует идею абсолютного совершенства…
– И числовой завершённости, – закончил Саблин. – Означает небо, абсолютную полноту и возврат к единству на высшем уровне. Я помню.
Прохор сел на стул у окна, потягивая чай.
Саблин затих, положив ладонь на миниатюрную композицию – один внутри другого, тот внутри следующего и так шесть раз – многогранник эргиона. Он долго смотрел в потолок, не двигаясь, сосредоточенный на своих ощущениях, и вдруг Прохор каким-то шестым чувством угадал, что Данимир ушёл!
Он отставил кружку с чаем, подошёл к кровати.
Саблин дышал, но очень редко, и сердце у него работало с частотой едва ли не более тридцати ударов в минуту, и глаза глядели перед собой, но ничего не видели.
– Не торчи там долго, – пробормотал Прохор. – Испугаешь «родича».
Где-то стукнула дверь, послышались голоса Михаила и его милой жены Ани. Дверь стукнула ещё раз, голоса стихли.
Донёсся взрыв детского смеха, сменился тишиной.
Дети в семье Шулеповых ложились спать не позже одиннадцати часов вечера, наступил этот момент.
Прошло пять минут.
Саблин по-прежнему не двигался.
Прохор представил себе, как он сам выглядит во время «блужданий души» по числомирам, вне тела, и ему стало неприятно. Саблин смотрелся как «живой труп», человек в коме.
Прохор хотел пошевелить его, брызнуть на лицо водой, попробовать вывести из состояния «комы», но Саблин сделал это сам.
Он вдруг глубоко вздохнул, шире открыл глаза, повернул голову, глянул на друга затуманенным