Последняя охота. Жан-Кристоф Гранже
К любому. Он считал его результатом особой творческой деятельности человека, а то, что в конечном счете эта самая деятельность неизбежно ведет к смерти, только добавляет ей красоты.
– Можно? – спросил он, протягивая руку к карабину с оптическим прицелом.
– Наслаждайтесь… – выдохнула графиня, отодвигаясь в сторону.
Майор взял карабин и взвесил его на руке под удивленно-заинтересованным взглядом Лауры. Между ними возникло нечто вроде общности, и Ивана, не скрывая отвращения, вернулась к своей «инвентаризации».
Комиссар любовался тонкой резьбой на прикладе и курке, украшенных дубовыми листьями и сценами охоты… Он с трудом удерживался от желания вскинуть карабин и прицелиться, глядя на лес в оптический прицел.
– Не вижу фабричной марки.
– Все наши ружья уникальны и сделаны в Ферлахе – оружейной столице Австрии. С тысяча двести сорок шестого года здесь живут и работают многие лучшие мастера мира.
Ньеман поддался искушению…
– На какое расстояние отрегулирован прицел?
– Сто метров.
– Как для охоты с подхода.
Он опустил ружье.
Лаура бросила на него укоризненный взгляд:
– Не пытайтесь подловить меня, Ньеман. Я уже говорила, что не участвую в этом виде охоты. И очень давно не использовала это ружье.
Полицейский аккуратно поставил карабин на подставку.
– Которое из них ваше любимое?
Графиня подхватила другое ружье так легко, словно оно весило триста граммов.
– Вот это, для облавы.
Экземпляр был великолепный, с легчайшим налетом патины, подтверждавшим, что им часто пользовались.
– Однозарядное?
– Мой отец говорил: «Если не хватило одной пули, значит вы уже мертвы. А если вы еще здесь, ваша жизнь ничего не стоит».
– Симпатичный был человек. Наверное…
Лаура протянула ему любимую «игрушку»:
– Еще какой!
Ньеман передернул затвор и удивился бесшумности механизма. Еще одно чудо виртуозности.
– Какой калибр?
– Двести семидесятый. Винчестер.
– Патроны?
– Я делаю их в моей мастерской.
Ньеман посмотрел на графиню.
– Пули с мягкой головкой, – продолжила она. – В зависимости от дичи, на которую собираюсь охотиться, я заливаю свинец, сделав расплав в медной оболочке сердечника. Вам не хуже, чем мне, известно, что все зависит от уравнения: скорость – расстояние – материал – сопротивление…
Конечно известно! Свинец деформируется при ударе и принимает форму грибной шляпки, передавая энергию тканям и приводя к смертельному исходу. Но сначала пуля в медной оболочке должна проникнуть в плоть, которая сразу распадается.
– Мне редко удается поговорить о подобном с дамой.
– Нынешние женщины изменились, – сказала Лаура делано-огорченным тоном.
Она взяла у Ньемана ружье и бережно вернула его в пирамиду.
– Все уходит, – заявила она, – даже невежество.
– А