От знахаря до врача. История науки врачевания. Говард Хаггард
практика и мнение простонародья редко соответствуют друг другу.
Согласно простонародному обычаю этой страны, больную пришли навещать женщины со всей деревни и принялись давать ей советы. К толпе присоединилось и несколько благородных дам; несмотря на то что они не знали ни природы болезни, ни даже ее названия, они совершенно вольно давали свои советы! Некоторые говорили, что ей не следует пускать кровь, некоторые – что очищение слабительным вредно в такой ситуации, некоторые предписывали тепло, другие – вяжущие средства. Движимые какими угодно мотивами, кроме сострадания к больной, они советовали обратиться к другим врачам…»
Первое здравое суждение – правда, никем не замеченное – о причинах родильной горячки прозвучало в Соединенных Штатах. Теперь в повествовании о борьбе с родильной горячкой мы впервые обратимся к этой стране.
В колониальную эпоху акушерство в нашей стране не пользовалось таким вниманием, как за границей. Собственно, этого и не следовало ожидать, если учесть условия жизни населения колоний. Деторождение в те ранние дни американской цивилизации считалось простой физиологической функцией. Рожать следовало дома, наедине с подругой или повитухой. Первой повитухой в колониях стала жена доктора Сэмюеля Фуллера, сошедшая вместе с мужем на американскую землю с «Мейфлауэра» в 1620 году. Следующей была миссис Хатчинсон из Бостона, которую изгнали за ее политическую ересь. За Хатчинсон последовала Рут Барнаби, прожившая сто один год. Первым человеком, казненным в колониях Массачусетского залива, стала Маргарет Джонс, женщина-врач. Ее обвинили в колдовстве. По случайному совпадению она стала единственным врачом, чье имя было каким-то образом связано – хотя она сама этого не хотела – со скандальными преследованиями, начатыми такими фанатиками, как Коттон Матер и Сэмюель Паррис.
Попытки семьи Чемберлен взять под свой контроль повивальное дело в Англии и новаторство Морисо, введшего в акушерскую практику родильную кровать, никак не повлияли на состояние дел в колониях. Зато на них повлияли другие подарки из Европы. Сифилис пришел в Бостон в 1646 году, через десять лет после основания Гарвардского колледжа. Появление дифтерии в Рокстоне, Массачусетс, совпало по времени с восхождением на престол Людовика XIV. Пока Хью Чемберлен пытался продать во Франции свои щипцы, в Нью-Йорке свирепствовала желтая лихорадка, а в Бостоне спустя короткое время разразилась эпидемия оспы. Через сорок шесть лет после того, как Клеман принял появившегося на свет французского дофина, сделав фигуру мужчины-акушера популярной среди придворных дам, в городе Нью-Йорке был обнародован первый указ, регулировавший деятельность повитух. В 1716 году в этой стране, почти через сто лет после высадки отцов-пилигримов с «Мейфлауэра», профессиональные способности всех и каждого, кто принимал участие в родовспоможении, считались само собой разумеющимися. Очевидно, однако, что гражданская активность общества потребовала навести в этом деле порядок, ибо указ гласил: «Сим предписывается, чтобы ни одна женщина этого