Поворот дороги. Дебби Макомбер
должен предложить Эндрю, – твердо произнесла она. – Он любит тебя, Грант. Ты же его отец.
Грант склонил голову, выражая таким образом согласие или, возможно, пытаясь уйти от ответа.
– Именно по этой причине ты пригласил меня на ужин? – прямо спросила Бетани, рассудив, что, узнав ответ на этот вопрос, сбережет много нервных клеток.
Некоторое время он хранил молчание.
– Есть и еще кое-что, что мне хотелось бы обсудить, – произнес Грант чуть слышно, так что Бетани пришлось напрягать слух в грохоте мексиканской музыки.
– Что же это?
– На свадьбе… как ты думаешь… – Он замялся. – Не станешь ли ты возражать, если в церкви мы будем сидеть рядом? Как родители Эндрю?
– Сидеть рядом? – переспросила Бетани, стараясь сохранять нейтральное выражение лица.
– Большинство разведенных пар так не поступают.
– Верно.
– Перед гостями и, что еще более важно, нашими семьями и детьми мне бы хотелось показать, что мы единый фронт.
Бетани подавила гримасу отвращения. Когда он бросил ее и детей, то его вовсе не заботил пресловутый «единый фронт». Она поразилась еще и тому, что забыть оказалось намного труднее, чем она предполагала. Ее шокировала легкость, с которой гнев на бывшего мужа снова вырвался на свободу, хотя ей казалось, что он остался в прошлом.
– Это вовсе не будет неуместным, если ты об этом, – убеждал Грант. – Ты не вышла замуж второй раз, а я снова свободен. Не будет ли странно, если мы сядем порознь?
– Верно, сейчас ты свободен, но так было не всегда, – едко заметила она.
Грант напрягся:
– Я прошу тебя лишь об одном – подумать над такой возможностью. Мы действительно могли бы сидеть вместе, а потом стоять со стороны родственников жениха. Если ты согласишься, я буду очень рад, если же нет… – Он глубоко вздохнул, словно пытаясь успокоиться. – Ну а если нет – я пойму. Я пытаюсь сказать лишь то, что приму любое твое решение.
Бетани не смогла удержаться от язвительного замечания:
– Иными словами, хочешь показать всем, что ты прощен? Что мы по-прежнему друзья? Мысль, конечно, благородная, хотя не думаю, что она несет в себе хоть крупицу здравого смысла.
Грант принялся рассматривать свой бокал:
– Знаю, что ты никогда не сможешь до конца простить меня.
Его слова устыдили Бетани. Она тяжело вздохнула.
– Извини, Грант, – сказала она. – Я тебя не ненавижу. Правда. – Она посвятила этому мужчине двадцать лет своей жизни. Он отец ее детей, и крошечная частичка ее сердца до сих пор питала к нему нежные чувства.
Грант устремил на нее полный надежды взгляд:
– Мы можем так поступить? Появиться вместе в этот самый главный день в жизни нашего сына?
– Я подумаю, – пообещала Бетани.
– Это все, о чем я прошу, – ответил он и больше не стал поднимать этот вопрос.
Вскоре принесли их заказ. Грант принялся поливать блинчики соусом, а Бетани сохраняла молчание, ожидая, когда бывший муж передаст ей ее тарелку.
– У