Шлюпка. Шарлотта Роган
минут полковник Марш указал на гравированную латунную табличку, прикрученную к правому борту, рядом со вторым рядом весел: «Вместимость 40 человек». Хотя нас было всего тридцать девять, все видели, что шлюпка сидит в воде слишком низко и спасает нас только штиль. Надпись на табличке озадачила всех, и в первую очередь дисциплинированного полковника Марша: он хотел не только порядка во всей вселенной, но однозначности правил.
– Одно дело – устное распоряжение, – твердил он, – но кто-то же выгравировал эти цифры на века! – Беспрестанно протирая пальцами латунь, он пересчитывал по головам тридцать девять пассажиров и удрученно качал своей крупной головой по поводу такой несуразицы.
В какой-то момент он попытался найти понимание у мистера Харди, но тот лишь огрызнулся:
– А что вы предлагаете? Жалобу настрочить?
Впоследствии мы выяснили, что длина этого плавучего средства составляла двадцать три фута, ширина – семь футов в самой широкой части, а осадка – менее трех футов по центру и что прежние владельцы «Императрицы Александры» в целях экономии внесли поправки в проект спасательных шлюпок, которые теперь, в силу своей конструкции, могли вместить только восемьдесят процентов от запланированного предела в сорок человек. А заказ на таблички, очевидно, изменить не потрудились. Думаю, наша шлюпка не затонула в первый же день только благодаря тому, что в ней оказались преимущественно женщины, причем стройные, весившие меньше среднего.
Мистер Хоффман и мистер Нильссон часто сидели голова к голове, отчего у меня возникало впечатление, будто их что-то связывает, но, поскольку их места были на корме, а мое – в первой трети шлюпки, ближе к носовой части, ни поговорить с ними, ни расслышать их беседу мне не удавалось. Иногда они втягивали в разговор мистера Харди, хотя тот по большей части держался отчужденно. Перемещение по шлюпке давалось нам с трудом, и, когда очередная тройка женщин, направляясь к «дортуару», сделала неосторожное движение, шлюпка опять зачерпнула бортом воду. Мистер Нильссон шутливо поинтересовался, не желает ли кто-нибудь поплавать, а еще лучше – вдвоем, но полковник Марш его окоротил:
– Неплохая мысль. Покажите пример – сигайте за борт.
– Да тут никто, кроме нас с Харди, ни бельмеса не смыслит в судоходстве, – парировал мистер Нильссон и объяснил, что вырос в Стокгольме, где яхты едва ли не привычнее автомобилей. – Столкнете меня за борт – вам же будет хуже, – вызывающе добавил он, и от его шутливого настроя не осталось и следа.
– Речь идет не о том, чтобы сталкивать кого-то за борт, – речь идет о добровольцах, – резонно заметил мистер Хоффман, но тогда еще мы находились в шлюпке менее двух суток.
На море почти все время стоял штиль, и мы пока верили, что спасение близко. Мало-помалу Харди перестал отмахиваться от замечаний мистера Хоффмана и, похоже, начал к нему прислушиваться. Еще утром, в ответ на предложение как-нибудь объединиться с другими шлюпками, он громогласно заявлял:
– Нечего