Кошки-мышки. Трудная любовь – 2. Маргарита Смирновская
плакала! – начал Герман, и тут его понесло. – Там заваливают ее… как их?.. отчетами, даже друзей заводить некогда! Представляешь, она сказала, что учится с уродами общества. Дружить совсем не с кем. Это с кем она там живет?! А скоро День влюбленных… Ее срочно надо вытаскивать.
– Вот не вижу связи между уродами общества и Днем святого Валентина, – заметил Макс, который, отставая от друга, волочился следом.
– Ну… – щека Германа дернулась. – Начнут всякие ее дрянью отвлекать…
– А-аа.. – зевая, протянул Макс. – Ясно.
– Что тебе ясно? Что? Ей там плохо. Она простужена и заторможенная. А с таким диагнозом всякое случиться может!
– Да ничто не случится!
– Ага! Не случится! А то, что она уже больная и плохо соображает, – это ничего, да? Пусть тупеет! Тебе-то все равно, она не с тобой живет! Подумаешь, Шурка ходит тут тупая! А она там без мозгов и связывается непонятно с кем! Ее срочно лечить надо!
– В смысле? – шмыгнул носом Макс. На улице жуть какой холодный ветер дул. Несмотря на толстый пуховик, Макс чувствовал, как его обдает леденящим воздухом.
– Что тут непонятного. Если у нее ангина, кто ее там лечить будет?
– Врачи, – Макс старался спрятать шею в воротник и страшно сутулился. Только Герман шел в легкой курточке нараспашку и всю дорогу до тайного метро ему доказывал, что Шурка беспросветно тупеет от бесконечных отчетов2 и страшно больна ангиной, поэтому она обязательно свяжется с уродами общества и отметит Валентинов день. От назойливого, неумолкающего спора друга сон Макса рукой сняло. Он никак не мог понять, почему вчера Герман об этом молчал, только думал, а сейчас его будто бешеные пчелы покусали. Под конец дороги Макс шел молча и со всеми доводами соглашался, лишь бы Герман заткнулся. Раза два он переводил тему на ОГЭ, машины, но все впустую. Друг был словно зациклен на одной проблеме: «Шуре плохо – пора спасать». Лишь в метро Герман резко успокоился и задумался, и Макс предался размышлениям о доме Дарьяны и словах странной старухи Рамми.
***
После испорченного разговора с Германом Шура вышла из комнаты, чтобы найти Рэм. Шура дико на них злилась. Почему на них? Все потому, что заварила эту кашу Тиса. Эта рыжая скулила и жалела красавчика, заточенного в адской «штуковине ведьмы» и когда от Рэм получила блокнотом по макушке, то завизжала:
– Хочешь сказать, что Орлов тоже дьявол? Ведьма забирает самых лучших, вот!
После этого Рэм терзала Тису, вытаскивая из нее подробности. Таким образом староста была посвящена в новость о тайных репетициях Шуры с Хранителем Орловым. Все бы ничего, только ругань началась при Германе….
«Как она могла вмешаться в мой разговор с Германом?! – злилась про себя Шура. – Что ей за дело, с кем я встречаюсь?! Теперь Герман не так все понял… А я даже имени Хранителя не знала, пока Рэм мне его не назвала!»
Шура, с горечью в душе, пробовала перезвонить Герману, но он отключил телефон. Переживая за него, она бессмысленно бродила по коридорам школы.
Зачетов. Герман, как обычно забыл правильное слово