Сказки Белой Горы. Александр Глухов
9-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Проверки
Под многоголосья переливы
Как под шум растерянных галчат,
На проверку шли неторопливо
Летописец, Амфибрахий и Кучак.
От проверок есть три спасения: дождь, мороз и личная убогая ущербность. Дождик выручает гораздо чаще, чем лютый холод, а что касается инвалидности, лучше обладать приличным здоровьем, чем валяться неизлечимо больным на койке. Проверки проводятся дважды в день, однообразно и… весело.
Если ветер дует со стороны свинарника, или похожего объекта, мы, с вежливой брезгливостью принюхиваемся друг к другу. Во все остальные дни, народ нашего барака балаболит во время пересчета, или решает наболевшие вопросы.
Мы выходим нарочито медленно, всем своим видом демонстрируя презрение к контролерам, режимникам и прочим представителям надзорно-карательного ведомства. В нашем отряде больше 120 человек, он самый большой и авторитетный в нашей «черной» зоне, официально числится под номером семь, но все его именуют девятым. Когда я попал сюда в конце лета 2017 года, меня здорово удивило почти полное отсутствие физиономий ломброзовского типа и явный избыток лиц, испорченных интеллектом. В каждом бараке как минимум один сумасшедший, которых старательно избегает администрация и охрана лагеря. Дебилов, учеников коррекционных школ и шизофреников не считаем. Что они здесь делают – вопрос. Мы выстраиваемся в колонны по пять человек между футбольным полем и церковью. Средний возраст зеков тридцать пять лет, средний срок отсидки 10—12. Наибольшие оптимисты – старики и те, кому сидеть больше двенадцати лет. В полный контраст с ними – малосрочники, кому пребывать на «Белой горе» от трех до пяти лет, которые сплошь пессимисты и паникеры.
Пенсионеров трое – Амфибрахий, Кучак и я. У всех литературные прозвища. Амфибрахий, в миру Сергей Михайлович Румянцев, озорной и языкастый старичок, получил свое «погоняло» от способа стихосложения, что, как известно, означает – сильный, или главный в центре. Александр Владимирович Глаголев, земляк Сереги и знакомый еще по «Ясногорской воле», почти полная копия героя известного романа Георгия Тушкана «Джура», Кучака. Он невысок ростом, полноват, имеет длинные, довольно умелые руки и благообразную внешность почти святого. Он замечательный слушатель, не лишенный юмора и здравого ума…
Слева от меня стоит Дима Агапов, по прозвищам «Учитель» и «Неуловимый Джо», с которым мы вместе приехали этапом из Нижнего Новгорода, а, ранее, сидели в «Бутырке», но, в разных камерах. Он постоянно пропадает на работе в «швейке», в церкви, а еще, в церковной библиотеке. Слева от него, или позади встает Руслан. Срок у него больше двадцати четырех лет, из которых два с лишним десятка отбыто. Он близок к религии и за то, что когда-то якшался с сектантами, весь лагерь зовет его «Баптист».
Позади меня Костя «Медведь», знакомый еще по карантину. Справа, с задумчивой хитринкой улыбается Кучак, прислушиваясь к стоящему позади Сереге, который травит анекдот:
– На чемпионате мира по забиванию гвоздей лбом, в финал вышли лучшие «долбочесы» планеты. У них, как на подбор массивные квадратные челюсти, низкие твердокостные лбы, о которые ломают руки боксеры и глаза кафрского буйвола, не выражающие ничего, помимо агрессии.
Выходит, француз и забивает здоровенный гвоздь «на сто пятьдесят» с двенадцати ударов. За ним наступает очередь англичанина, который, презрительно оглядев соперников, заколачивает цилиндрическую железяку с десяти ударов. Немец затрачивает на эту нехитрую, но болезненную операцию девять, а американец восемь ударов. Еще лучше выступают японец и китаец, которые выполняют соответственно пять и два тычка лбом.
Появляется русский, размером чуть крупнее горной гориллы, задалбливает гвоздь с семи ударов и ему тут же присуждают первое место.
В зале свист, команды подают апелляции. Судебная коллегия разъясняет:
– Да, действительно, представитель России затратил семь ударов, но забивал он гвоздь шляпкой вперед…
– Но это же больно – протискивается сзади Мишка Касоян, парень двадцати четырех лет, наивный очкарик интеллигентного вида. Вопреки внешности, его знания и манеры приближаются к нулю.
Мишке скоро выходить на свободу, и он одержим идеей-фикс научится какой-либо специальности дней за пять-семь, на большее время у него не хватает терпения. Он подходит вплотную к Амфибрахию, снимает очки и подслеповато глядя задает вопрос:
– Почему ты на работу не ходишь? Ты же сам говорил, что металлист.
– Металлург – поправляет Сергей.
– Ну, все равно, деньги заработал бы, а, может и пораньше отпустят.
– Свят, свят, свят, я же православный мусульманский иудей, буддистского толка -Амфибрахий стаскивает казенную шапку и поднимает глаза к небу, не задирая головы. Это он нарочно дразнит Мишку, зная о его бездумно-почтительной позиции в отношении религии. Тот носитель армянской фамилии, является потомком выходцев из иранского