Вешние воды Василия Розанова. А. Малышевский
все пошлое и низкое из души, и особенно все соблазняюще половое.
Как мне радостно было читать в вашей книге письма протоиерея Устьинского[652]… Ведь, кажется, духовенству первому нужно было разрешить вопрос: Половой акт – мерзость перед Богом или святость? А между тем что мы видим… Если уж и извинительно людям, мало думающим о Боге, Евангелии, еще меньше читающим строки седой еврейской мудрости, то не извинительно нашим отцам, нашим книжникам в рясах… Не буду говорить об этом. Вспоминаю характерный случай (конечно, он один из тысячи, но, помню, мне как-то больно было о нем слышать).
В уездный городок, где я провожу лето, приехал молодой священник на освободившееся за смертью его предшественника место… Молодой академик сразу как-то обратился в белого ворона среди своих коллег. Был особенно набожен (не странно ли говорить об этом – у священника?), про него говорили, что он чуть ли не аскет, не пьет вина, в карты не играет, а главное, живет с женою, как брат и сестра, язычки звонили, что оба они (жена и муж) скоро разойдутся, чтобы каждому поступить в монастырь… Жена, надо сказать, гимназистка, следовательно, интеллигентная – и это еще больше придавало пикантности всему замутившему гнилое стоявшее провинциальное болото…
Прошло известное время, и вот один раз дьякон той же церкви, где служил академик, ехидно подмигивая глазом, рассказывал в своем кругу собутыльников о том, что наши-то святоши говорят-то – говорят, а делают-то – то же, что и мы, грешные… Подол-то у попадьи приподнялся!.. И все в этом духе.
Простите, что, может быть, все это мало интересно для Вас, но мне как-то все это сейчас приходит на ум, всплывает на память после прочтения вашей книги…
Страшно интересно и важно.
Жив ли отец Устьинский? И какова его дальнейшая деятельность?
Не весьма сладка. Тусклая деятельность в провинции…
Отец Александр Устьинский пишет тверже и яснее, чем я… мы уже сплелись с ним, духовно и литературно, с ним в одно… Как я люблю его, и непрерывно люблю, этого мудрейшего священника наших дней, – со словом твердым, железным, с мыслью прямой и ясной. Вот бы кому писать катехизис[653]… Я благодарю Бога, что он послал мне дружбу с ним… Именно благодаря таким священникам, как Устьинский, я вернулся в конце 1911 г. к православной Церкви[654].
«А вы знаете, я вас угадал еще во время нашего общего сотрудничества в «Русском труде» у Шарапова[655]: я тогда также бедствовал… Жена ходила в короткой меховой кофте зимою… Завидовал лошадиному счастью, лошадиному корму… И вот, от вас, милого, письмо, такое четкое, как и сейчас на бланке с 40 р. Подумал сперва: протоиерей Устьинский, верно – ругать. Читаю: другой язык, другие мысли, другие воззрения. И вот – сдружились. Тому уже 20 лет: 1898–1918… И у меня часто мелькало: что же делать, что же делать?
Александр Петрович Устьинский (1854–1922) – священник, публицист, близкий друг и консультант В. В. Розанова по богословским аспектам семьи и барака. Окончил Новгородскую духовную семинарию (1878) и Петербургскую духовную академию (1882); с конца 1880-х гг. служил в г. Старая Русса Новгородской губернии, в мае 1900 г. был переведен в Новгород, где был протоиереем Дмитровской церкви, затем настоятелем Десятинного женского монастыря; участвовал в Религиозно-философских собраниях в Петербурге (1901–1903). В тяжелой морально-психологической обстановке, в которой оказался В. В. Розанов в 1911–1914 гг., Устьинский поддерживал своего друга, помогая ему советом и делом.
Катехизис (от греч.
Сергей Федорович Шарапов (1855 г., село Сосенки, Вяземский уезд, Смоленская губерния – 16 июля / 7 августа 1911 г., Москва) – писатель, публицист славянофильского направления, издатель газет «Русское дело» в Москве (1886–1890, 1905–1907, 1909–1910) и «Русский труд» в Петербурге (1896–1899).