Рафаэль. Александр Сахаров
развернул сверток и разложил на примятой траве. «С какого начать?» – думалось мне. Решил начать с большого чехла. Усевшись поудобнее, положил его перед собой, аккуратно снял печать, развязал тугую завязку, выполненную из кожи, открыл клапан и заглянул внутрь. Там оказались две ручки круглой формы, я стал потихоньку вытаскивать, взявшись за края, на свет появились две ручки, сплошь покрытые великолепного качества резьбой, материал непонятен – или дерево, или кость. Я вытащил целиком, на концах оказались свертки из той же черной шелковой ткани. Развернув их, я чуть не потерял дар речи – это были лезвия, выполненные из неизвестного мне металла с голубым отливом. Широкое лезвие с одной стороны, острейшая заточка с обратной стороны, зубцы, тоже заточенные как бритва. Я посмотрел на торцы рукояток, там, как я и предположил, оказалось хитрое соединение, вставив один конец в другой и повернув его до упора, раздался негромкий щелчок. В руках у меня было смертоносное оружие – длинный шест, с двух сторон лезвия, внушающие страх. Длина данного шеста с лезвиями – приблизительно метра два. Встав на ноги, я крутанул его несколько раз, в руке лежит очень удобно, не тяжёлый, грамотно отбалансирован, таким можно косить врагов пачками. Положил шест на траву, я взял следующий сверток, оторвал печать, развернул плотно свернутую мягкую кожу, внутри оказались длинные перчатки из тончайшей мягкой кожи и наручи, выполненные из жесткой кожи, с металлическими шипами и застежками из мягкой кожи. Надев на себя перчатки и наручи, я взял шест и вышел за повозку на открытый участок. Начал вертеть шест, тело рефлекторно начало свой танец, шест завертелся с бешеной скоростью, я вновь превратился в смертоносный вихрь, время замедлилось, движения стали плавными, вокруг меня вился голубой вихрь и песнь рассекаемого лезвиями воздуха, мгновение – и я замираю в невообразимой изящной стойке. Я заметил, что после таких вихрей у меня нет усталости и одышки, сердце бьется ровно, а внутри спокойствие и умиротворение, я выдохнул, встал, опустил шест. Рядом стояли Глеб и Стефан, рты у них были открыты, а всё внимание приковано ко мне. Вернувшись обратно за повозку, отложил шест и присел на траву, взял последний небольшой свёрток, разорвал печать и стал разматывать кожу, внутри оказался небольшой лоскут бумаги, на вид очень старой, но все еще крепкой, жёлтый цвет, рваные края, развернул свиток – это был фрагмент какой-то карты с фрагментом рукописи, язык мне был незнаком. Я стал разглядывать изображение, уровень картографии был очень низким, одни условные изображения, разобрать очень сложно, даже примерно непонятно. В глазах потемнело, да что это опять со мной, голова пошла кругом, перед глазами появились плавные разводы, как под водой, мягкий свет пробивался сквозь толщу. Появились силуэты людей, двое, лиц не разобрать, стоят друг напротив друга, о чём-то спорят. Картинка начинает понемногу становиться яснее, вот я стою, вот мужчина в сером балахоне, надвинутый капюшон не даёт рассмотреть лицо. Я держу в руках небольшой ларчик, у мужчины в руках свёрток. Да это точно такой же сверток,