Медведица. Александр Кельдюшов
кирпичей наложила, чтобы я издох по дороге! – и глухо пригрозил: – Вернусь, заставлю саму по дому с рюкзаком побегать! Пусть узнает, почем пуд лиха! Додумалась наложить всякой ерунды, словно я не на три дня в тайгу отлучился, а зазимовать собрался! Размечталась! – Гневу охотника не было предела. – Заставь дуру Богу молиться, она и лоб расшибет! Зараза!
На вид мужчине было лет тридцать пять; можно сказать, красивый, крепко сбитый, низкорослый и широкоплечий, отдаленно чем-то напоминающий английского бульдога, с такими же кривоватыми ногами и с выступающей вперед нижней челюстью. Но больше всего пугали смотрящие исподлобья черные глаза, в которых, как яркие вспышки, полыхали безумные зарницы. Не каждый в поселке мог выдержать этот обжигающий ненавистью взгляд взбешенного зверя, чтобы не ощутить предательский холодок на спине от страха. За свой неуправляемый буйный характер Михаил среди односельчан слыл ярым дебоширом. Вспыльчивый, заводящийся с полуоборота, он постоянно ввязывался в драки, большинство которых сам же и затеял. Его боялись и старались обходить стороной, чтобы случайно не попасть под его горячую руку. Он был не просто жестоким человеком, а настоящим садистом, в котором отсутствовало понятие жалости и сострадания. Частенько напиваясь до беспамятства, он жестоко избивал жену, пуская вход тяжелые кулаки. А когда она теряла сознание, уже ногами добивал лежащую на полу женщину, после чего она неделями отлеживалась в постели, с трудом отходя от побоев. А так как поводы к применению грубой силы у него имелись всегда, то и у женщины месяцами не сходили с опухшего лица синяки и ссадины, говоря окружающим людям о тяжелом нраве мужа. Хотя он частенько прикладывался к рюмке и постоянно дебоширил, но никто не мог возразить, что охотником Михаил, тем не менее, был добычливым и до безрассудства отчаянным. Мужчина в одиночку ходил на кабана, случалось, приносил и сохатого. А однажды голыми руками задушил напавшего на него матерого волка, шкура которого теперь устилает пол на кухне, служа прямым доказательством его недюжинной силы. На своем веку он много бил всякого зверя, но вот на медведя приходилось охотиться впервые. И он надеялся, что не ударит лицом в грязь перед старшим товарищем, рассчитывая на свою меткость и богатый опыт по добыче иного крупного зверья.
– Фу ты! Прибыли! – удовлетворенно выдохнул Сергей Петрович, проворно скидывая на землю рюкзак и устало присаживаясь рядом: – Теперь осталось дело техники – разыскать косолапого и взять его на мушку! А дальше как повезет, или мы его, или он нас! Иного не дано! – мужчина громко рассмеялся, скаля пожелтевшие от никотина зубы, обводя поляну цепким охотничьим взглядом и пытаясь отыскать хоть малейшие признаки присутствия хозяина тайги.
– Наконец-то! – облегченно выдохнул Михаил, заваливаясь рядом с товарищем, и поспешно стянул кирзовые сапоги, предоставляя отдых гудящим от ходьбы ногам. – Какое блаженство! – умиленно простонал мужчина, вытягивая вперед босые