Древнее проклятье. Елена Кутузова
Все – завтра. Я просто хотел удостовериться, что ты в порядке. Вести прибывали тревожные. Думал, с ума сойду! И не только я, – он с улыбкой посмотрел на Хансо-рана и осекся.
Ёнмиран сидел, словно кол проглотил. Во взгляде читалось напряжение.
– Что случилось? Хансо… Стелла? – Император переводил взор с меня на ёнмирана. – Вы что, поругались?
– Нет, – пожала плечами.
Ёншин помрачнел:
– Очень на это надеюсь. Не хотелось бы постоянно видеть такое выражение лиц.
Хлопок в ладоши прозвучал, как выстрел. Слуги тут же переставили ближе к центру комнаты круглый стол, придвинули к нему табуретки, больше напоминающие барабаны, принесли подносы с едой и испарились.
– Я хочу выпить! – Ёншин лично разлил вино из узкогорлого кувшинчика. – Выпить за то, чтобы друзья всегда возвращались живыми!
Императору не отказывают. Да и тост… хороший. Мы осушили чарки до последней капли. Вино пахло душистыми травами и немного медом.
– Хансо! Твоя очередь!
– Да.
Он словно от сна очнулся. Плотно сжатые губы, в лице – ни кровинки. И этот взгляд, полный боли.
В груди заныло. Захотелось подойти, обнять, успокоить… Но пучок из гладко зачесанных волос останавливал вернее крепостных стен.
– Так!
Ладонь Императора ударила о столешницу. Посуда жалобно звякнула.
– Мне надоела ваша игра в гляделки. Как дети, честное слово! В общем, так, вот вам мой указ!
Пришлось встать. Хорошо, что это не зал советов, там требовалось еще и склонить колено, принимая императорскую волю.
– Я сейчас запру вас здесь до тех пор, пока не разберетесь между собой. Смотреть на постные лица – еще то удовольствие.
И, выполняя угрозу, Ёншин вышел. Деревянная перегородка чуть-чуть заглушила приказ: не выпускать ёнмирана и Мастера над собаками до особого распоряжения.
Мы стояли друг напротив друга и не смели поднять глаз. Я чувствовала себя идиоткой. И очень злилась. На Императора, на Хансо-рана и на неведомую мне женщину, которая теперь имела полное право назвать его своим мужчиной. Но больше всего проклинала собственную судьбу: она сначала лишила меня Родины, а теперь отняла и любимого. А самое противное, что здесь, в этом мире, меня не поймут – в Ранко практиковалось многоженство.
– Стелла!
Я отшатнулась от протянутых рук.
– Да что с тобой? Что случилось?
А я смотрела на его прическу и не знала, что ответить.
– Из-за этого? – Хансо-ран прикоснулся к пучку на голове. – Из-за того, что женился, да? Ну ты меня и напугала.
Смех, в котором слышалось облегчение и искренняя радость, полоснул по сердцу ударом острого ножа. И я снова отступила, уклонившись от объятий.
– Стелла! – смех захлебнулся. – Да объясни же! Ты что, ревнуешь? Обиделась? Глупая! Какая разница, какая жена по счету, если мы вместе?
– Боюсь, я вообще не смогу стать твоей женой. Ни первой, ни второй. Ни, тем более, наложницей.
– Да