Линия Горизонта. Александр Латыпов
единственное, что у нас было до сегодняшнего дня. Жаль, что я не пришел сюда раньше. Но тогда бы это означало, что я готов сдаться и покинуть его. Что ж… видимо, когда до войны рукой подать, я, пожалуй, готов.
Даниил поспешно кивнул. Судья отвернулся от него и пошел дальше – вперед по платформе и вверх по лестнице. На первом уровне тоннелей им никто не встретился – патрульные были далеко. Судья, не простившись с Даниилом Кондратьевым, поднялся обратно в Храм, а оттуда – в свой кабинет. Нужно было еще подготовиться к заседанию Совета через полчаса.
А сам судья между тем был весь в пыли и грязи. Вслед за ним в кабинет попытался протиснуться мальчишка, ожидавший его в приемной, но судья строго взглянул на него.
– Подожди, после Совета, – буркнул он и скрылся в своем убежище.
Совет заседал в просторном зале с множеством окон; вдоль противоположной от входа двери был установлен шкаф, в котором помещались все законы Города. На памяти судьи их ни разу оттуда не доставали и, вероятно, ни разу не протирали от пыли. В центре зала стоял массивный стол с пятью мягкими креслами, три из которых были заняты – лорд-канцлер Кирилл Богушевский, лорд-мэр Джереми Грей и барон Алистер Франку, директор городского банка, – ждали судью на своих местах. Пятое кресло, предназначавшееся Архитектору, пустовало много лет.
Судья мог только предполагать, что этот человек, кем бы он теперь ни был, попросту прячется в маяке. Прежнего Архитектора судья запомнил дряхлым заносчивым стариком в кресле-коляске, который долгие пять лет после вступления Даррела в должность не давал ему возможности проявить себя, ограничивал исключительно судейскими обязанностями.
– Доброе утро, милорд, – приветствовал судью Кирилл Богушевский.
Канцлер был моложе всех присутствовавших – ему было всего сорок три года. Невысокий плотный мужчина, крепкий и статный, он вошел в состав Совета всего три года назад, сменив отца, решившего, что уже достаточно положил сил на благо Города.
Судья все еще не мог определиться со своим отношением к нему. Как и отец, Кирилл Богушевский оказался крайне, а иногда даже чрезмерно деятельным человеком. Законы, которые он придумывал и предлагал Совету, были хороши и правильны, но порой настолько сильно оторваны от бурлившей в Городе жизни, что в итоге, когда дело все же доходило до их принятия, оказывались мертворожденными.
– Доброе утро. – Судья привычно нахмурился.
– И зачем мы здесь сегодня? – поинтересовался лорд Грей. – Причина должна быть очень веской – я был на юге…
А вот лорд Грей у судьи не вызывал никаких больше эмоций, кроме крайнего раздражения. Особенно в свете последних открытий. Джереми Грей давно перестал принимать участие в жизни Города, сидя простым нахлебником на теплом месте в Совете. Старые связи были им потеряны: ни торговцы, ни полицейские, ни даже некоторые бедняки, с которыми он поддерживал приятельские отношения еще лет пять назад, его более не интересовали. Последние полгода лорд-мэр удалился в фамильный особняк на юге, где в искусственных прудах занимался