Эпидемия. Настоящая и страшная история распространения вируса Эбола. Ричард Престон
вниз, на дно. Там было что-то странное – масса серого и коричневатого вещества. Это были мумифицированные трупы слонят. Когда слоны ходят по пещере ночью, они ориентируются на ощупь, прощупывая пол перед собой кончиками хоботов. Маленькие слонята иногда падают в расщелину.
Моне и его подруга углубились в пещеру, спускаясь по склону, пока не подошли к колонне, которая, казалось, поддерживала крышу. Столб был испещрен отметинами и бороздками – следами слоновьих бивней. Если слоны продолжат копать у основания столба, он может в конце концов рухнуть, обрушив вместе с ним крышу пещеры Китум. В глубине пещеры они обнаружили еще одну колонну, сломанную. Над ней висела бархатистая масса летучих мышей, которые запачкали столб черным гуано – совсем не таким, как зеленая слизь у входа в пещеру. Эти летучие мыши были насекомоядными, а гуано представляло собой массу из переваренных насекомых. Возможно, Моне сунул руку в эту грязь.
Подруга Моне после той поездки на гору Элгон на несколько лет скрылась из виду. Затем она неожиданно обнаружилась в баре в Момбасе, где работала проституткой. Кенийский врач, расследовавший дело Моне, как раз пил пиво в баре и завел с ней праздный разговор, упомянув имя Моне. Он был ошеломлен, когда она сказала: «Я знаю об этом. Я родом из Западной Кении. Это я была той женщиной с Шарлем Моне». Он не поверил ей, но она рассказала ему достаточно подробностей, чтобы он убедился, что она говорит правду. После той встречи в баре она исчезла, затерявшись в дебрях Момбасы, и к нашему времени, вероятно, умерла от СПИДа.
Шарль Моне вернулся на работу в насосную на сахарном заводе. Каждый день он шел на работу через выжженные тростниковые поля, наверняка любуясь видом горы Элгон, и когда гора была скрыта облаками, возможно, он все еще чувствовал ее притяжение, словно гравитацию невидимой планеты. Тем временем внутри Моне что-то копировало само себя. Некая форма жизни сделала Шарля Моне своим носителем и теперь размножалась.
Головная боль начинается, как правило, на седьмой день после контакта с возбудителем. На седьмой день после своего новогоднего визита в пещеру Китум – 8 января 1980 года – Моне почувствовал пульсирующую боль за глазными яблоками. Он решил не ходить на работу и лег спать в своем бунгало. Головная боль усилилась. Его глазные яблоки болели, а затем начали болеть виски, боль, казалось, кружилась в его голове. Аспирин не мог снять боль, а потом у него сильно заболела спина. Его экономка Джонни все еще была на рождественских каникулах, и он недавно нанял временную экономку. Она пыталась помочь ему, но не знала, что нужно делать. Затем, на третий день после появления головной боли, он почувствовал тошноту, у него поднялась температура, и его начало рвать. Рвота усиливалась и превратилась в сухие спазмы. Одновременно с этим он стал странно пассивным. Его лицо утратило все признаки жизни и превратилось в невыразительную маску с неподвижными, парализованными и пристально глядящими глазами. Веки слегка обвисли, что придавало ему характерный