Колыбельная для брата. Владислав Крапивин
А теперь вы меня предали, – тихо сказал Кирилл.
И побежал к двери.
Глава 3
Про зеленого павиана Кирилл узнал от Деда. А с Дедом он познакомился зимой. Кирилл точно помнил, когда это случилось: двенадцатого февраля в пятьдесят пять минут второго. Если бы всерьез отвечать на вопрос Евы Петровны о Кирилле, «когда это началось», можно было бы твердо назвать дату и час.
Падал мягкий снег, который щекочет лицо и тает на губах, оставляя запах лыжни и зимнего леса. Зима шла к концу, но было похоже на Новый год.
Кирилл сидел в сквере напротив булочной и ждал, когда кончится перерыв. Раньше магазин работал по воскресеньям без перерыва, а сегодня – пожалуйста: закрыто на обед! Ждать надо целых пятнадцать минут.
Кирилл не двигался. Ему пришло в голову провести опыт: узнать, сильно ли заснежит человека, если он просидит неподвижно четверть часа. Может быть, поверх шапки вырастет снежная папаха, на коленях – белые подушки, а на плечах пышный воротник? И прохожие будут думать, что вот сидит мальчишка, завороженный снежной королевой…
Но просидеть так все пятнадцать минут Кириллу не удалось. Неожиданно он услышал сухой звук – будто наступили на пустой – спичечный коробок. Осторожно, чтобы не стряхнуть снег, Кирилл повернул голову.
Курчавый парень лет двадцати надел на объектив «Зенита» крышку, сдул с аппарата снежинки и неторопливо застегнул футляр. Потом встретился с Кириллом глазами и улыбнулся.
Он не понравился Кириллу. Близко сидящие темные глаза были какими-то чересчур острыми, пестрая поролоновая куртка – крикливо модной, а улыбка показалась высокомерной. К тому же Кирилл не любил тех, кто ходит зимой с открытой головой, считал это пижонством. А фотограф был без шапки, и снег запутывался в его черной кудрявой шевелюре.
– Зачем вы меня сфотографировали? – спросил Кирилл негромко, но довольно придирчивым тоном.
Курчавый фотограф еще раз улыбнулся и объяснил:
– Ты хорошо вписываешься в пейзаж. Кругом снег, и ты тоже заснеженный. Завороженный, будто в сказке.
Это показалось Кириллу совсем обидным: парень словно без спросу прочитал его мысли. Кирилл сказал:
– Значит, я деталь пейзажа… Вроде пенька или коряги…
– Да вовсе нет! – энергично запротестовал фотограф. – Пенек, он – мертвый. А человек оживляет пейзаж, смысл придает.
С этими словами парень подтащил к скамейке большую, нагруженную чем-то тяжелым сумку, смахнул снег и сел рядом с Кириллом. Не вплотную, но достаточно близко. Снежная сказка кончилась. Это еще больше раздосадовало Кирилла.
– А зачем вам моя фотография? – хмуро спросил он.
– Ну, мало ли… В альбом вклею. Может быть, на стену повешу. Буду смотреть…
– А что тут такого интересного? Смотреть…
– Каждый человек интересен, – серьезно сказал фотограф, – потому что каждый – представитель человечества.
«Представитель человечества» – это звучало солидно. Будь Кирилл помладше, он бы начал таять от удовольствия. И спросил бы: «Значит, я тоже представитель?» Но сейчас он на