Огонь веры. Александр Железняк
за прощанием короля с семьёй, наблюдал один молодой человек в чёрной шляпе с приколотым пером альбатроса. В то время как все смотрели на королевскую чету, он смотрел чуть дальше.
– Какая же она прекрасная! – вздохнула одна из благородных дам в богатом платье.
– Да, прекрасная, – хрипловатым голосом ответил худощавый и низкорослый по северным меркам молодой человек. Он по-прежнему не смотрел туда, куда и все остальные. В его голосе даме послышался далёкий вой морского ветра, и она с удивлением посмотрела на него.
– Да королева прекрасная, а не корабль, Каэр! – дама поморщилась. – Будьте хоть немного внимательнее!
Годрик Каэр встрепенулся как воробей, на которого вылили ушат с ледяной водой. Он посмотрел на даму, стоящую рядом с ним, рассеянными глазами и узнал в ней жену главы торгового дома Доран, в чьей собственности находилась галера, на которой он ходил в плавание.
Годрик неловко улыбнулся жене своего нанимателя и пробормотал:
– Да, конечно, извините, госпожа Доран, вы правы, удивительно прекрасная, – и поспешил скрыться с глаз долой, чтобы не получить потом от капитана нагоняй. Хоть он и был самым молодым старшим помощником во всём калантирском флоте, но всё же не стоило нарываться на неприятности. Напоследок он услышал, как она говорила:
– И сын у короля тоже такой красивый! Вот что значит – северная кровь!
– Это точно! – сказала другая дама, которой Годрик, однако, не узнал по голосу. – Король поступил мудро, взяв в жёны сестру нашего Людека…
В её голосе Годрику послышалась неподдельная гордость. Насколько он помнил, в среде благородных северян считалось, что союз Гораны и Василия это то, за что следовало поднимать второй тост на пиршествах. Уже долгое время в крае считали, что Север венчает Энелию, как корона венчает голову короля. Впрочем, самому Годрику не было никакого дела до этих пересудов. Он поднимал второй тост, как и все северяне, но не более того. Моряк отошёл на несколько десятков шагов и, убедившись, что рядом нет никого, кто бы мог повлиять на его дальнейшую судьбу, стал спокойно наблюдать за тем, как «София» снимается с якоря.
Двухмачтовая красавица с крутыми бортами, из которых на воду спускались вёсла, выглядела так, как будто сам Господь спустился на грешную землю, чтобы построить этот корабль. Мощными толчками гребцы вели «Софию» от набережной Свирелей на расстояние, достаточное для манёвра, и после чего корабль, плавно развернувшись, словно в танце, двинулся по Студёному морю в своё первое плавание. Паруса наполнились воздухом, и вёсла поднялись из моря. Северо-западный ветер дул в левый борт и несколько отклонял «Софию» от её начального курса, но сейчас это было не так важно. Капитан видел отклонение по тому, как двигалась его «София» относительно берега, но пока что оно было не слишком сильным.
Студёное море славилось своими могучими ветрами, которые могли завести судно прямо на подводные скалы, чья печальная слава унесла на морское дно не одну