Рыжее знамя упрямства. Владислав Крапивин
(сапожки хлоп-хлоп). И все время оглядывался. Наверно, он еще не совсем поверил в случившееся. В эту чудом явившуюся подмогу! Ни о чем таком он, конечно, в своей жизни не слыхал, ничего подобного не видел. (Разве что в фильме про Тимура, но едва ли он смотрел это старинное кино.)
Еще раз оглянувшись, мальчик свернул в проход между заборами. Там тянулась в чаще сорняков тропинка. С заметным подъемом, между прочим. Пришлось подналечь. Кривой дощатый коридор наполнился сопеньем, кряхтеньем и треском сухих стеблей. И поминанием всякой морской нечисти. Но длилось это недолго. Слева в заборе обнаружилась широкая дыра, в которую, по словам проводника, и требовалось протащить колесо. Протащили. Правда, Кирилл сказал, что это «колесо моей несчастной судьбы, у меня сместились позвонки и я навеки буду инвалидом».
Зато оказалось, что уже пришли.
Здесь было узкое пространство. С одной стороны высокая кирпичная стена (видимо, брандмауэр снесенного дома), с другой тоже стена, только из старых, пахнувших сыростью бревен. Ширина – метра полтора.
– Ну – и? – сказал Кирилл, привыкший все доводить до конца.
– Надо теперь его поднять. Вон туда… – нерешительно объяснил хозяин колеса. Наверно, опасался: не слишком ли многого он требует от великодушных помощников?
Над головой еще светилось небо, но здесь густели сумерки (и стоял запах остывших лопухов, и лопухи эти лизали ноги влажными шершавыми языками, и было таинственно, как на задворках средневекового замка). В сумерках, однако, можно еще было разглядеть, что по кирпичной стене в метре от земли тянется выступ. На выступе лежал обрезок доски. А в полуметре от стены торчало из лопухов тонкое бревно метровой высоты. Ясно, что было врыто специально (готовил место малец!).
Теперь надо было приподнять колесо и положить ось одним концом на доску, другим на срез бревна. Поднатужились с двух сторон – все, кроме Ксени, которую Игорь не пустил (не женское дело). Ухнули, закряхтели, подняли. Положили. Колесо медленно поворачивалось, шелестело ободом в лопухах. Пацаненок повис на ободе, потянул вниз. Колесо нехотя завертелось.
– Ось при вращении быстро съедет с подпорок, – сказал Кирилл. – И раздавит человека.
– Не съедет! Я с двух сторон во-от такие гвозди вколочу, – быстро объяснил мальчишка и развел перед собой ладошки. Он словно боялся, что ему не поверят и снимут колесо.
– Вколотить надо сразу, – решил деловитый Кирилл. – Один не справишься.
– Да! Хорошо! Я сейчас!.. – Мальчишка нырнул в репейную чащу и тут же вернулся с пучком гвоздей-костылей и могучим молотком.
Кирилл покрутил головой. Углядел, несмотря на сумрак, в бревенчатой стене широкую щель. Взялся за велосипед, который вслед за колесом втащил сюда «проводник». Приподнял, всунул в щель рукоятку руля. Старенькая складная «Кама» оказалась поставленной на дыбы. Кирилл щелкнул динамкой, повернул фонарик, завертел переднее колесо. Широкий световой конус рассек сумерки, разом преобразил все вокруг.
– Ребята, повертите. А мы с… «человеком» вобьем штыри… Ты держи, а я буду бить.
Вертеть