Разрубленное небо. Александр Логачев
ты хочешь от меня услышать? – в голосе Кумазава слышалась некоторая растерянность.
– Он хочет вызнать, – неожиданно вступила в разговор Ацухимэ, – не даны ли тебе полномочия доставить даймё в столицу любым способом. Включая силу. А также Ямомото хитрыми вопросами пытается дознаться, не известно ли тебе что-нибудь о тайных замыслах двора. Не хотят ли, выманив даймё по имени Ямомото в столицу, там его убить.
Глаз при этом Ацухимэ так и не подняла.
«А сестра умнее своего брата, – подумал Артем. – Впрочем, это не новость. Хотя, конечно, благородства и храбрости Хидейоши не занимать. Этим он сам со всеми поделиться может». Вслух же он сказал, виновато разведя руками:
– Не удалось мне надежно упрятать тайный умысел своих вопросов. Женщина, она сердцем чует.
– Теперь ясно, – кивнул Хидейоши. – Ты мне не доверяешь, ты полагаешь, что я способен стать твоим врагом. Но ты мог бы спросить у меня обо всем прямо! Ведь мы же сражались бок о бок и спасли друг другу жизнь!
– Прости, если обидел, – сказал Артем. – Отлично, давай поговорим начистоту, не утаивая друг от друга ровным счетом ничего. Подожди… – Он хлопнул в ладоши и громко позвал:
– Рётаро!
Дверь отъехала в сторону, и в нее просунулся сидевший на коленях слуга Рётаро.
– Принеси нам саке.
– Ты пьешь много саке, Артем-сан, – вдруг сказала девушка и впервые подняла голову, впервые открыто взглянула на Артема.
И вот тогда под взглядом ее агатовых миндалин он ощутил укол в сердце. Будто кольнули коротким женским кинжалом, каи-кэн.
– Я? Много? – пробормотал Артем. – С чего ты взяла, Ацухимэ-сан?
– Я увидела Омицу, подошла к ней, спросила у нее, как ты. Она ответила, что хорошо, только пьет много саке. И часто… – Ацухимэ мило наморщила лоб, что-то вспоминая, – и часто «ханадрит».
– Не так уж и часто, – вырвалось у Артема. «Ай-яй-яй, – тут же пришло ему в голову, – еще подумает, что я оправдываюсь. А это несолидно для большого феодала».
– И что ты еще успела узнать от Омицу? – может быть, с некоторой поспешностью задал он следующий вопрос.
– Мы говорили о ее будущем ребенке, – Ацухимэ вновь опустила взгляд. «Ну да, действительно, – подумал Артем, – об этом трудно не заговорить двум женщинам, когда одна ходит с животом».
– Я думаю, о женских делах можно будет поговорить в другое время, – Хидейоши сурово посмотрел на сестру. Потом снова перевел взгляд на Артема: – Ты хотел говорить прямо и открыто. Так вот слушай. Ты прав, двор пока не знает, как быть с тобой. Двор не знает, чего от тебя можно ждать. В Киото осведомлены обо всех твоих делах и начинаниях. И мнения высказывают разные…
– Ах вот как, осведомлены, – понимающе закивал Артем. – Впрочем, я и не сомневался в этом. Только вот хочется узнать, от кого в Киото получают сведения? Сам ведь понимаешь, есть некоторая разница в том, кто пишет донесения, друг или враг, доброжелатель или человек, за что-то на меня обиженный. Или вам разные люди пишут?
– Я не знаю, кто пишет, – сказал