Матушка-река. Сергей Васильев
к бесам не привык я обращаться.
Уж лучше забрести вон в ту церквушку.
Я, правда, слишком редко в ней бываю,
Мне то друзья мешают, то подруги.
Так вот, я забреду, поставлю свечку
За упокой родителей моих
И за здоровье и жены и дочки —
Глядишь, и на душе повеселеет,
Глядишь, и Бог обрадуется вдруг.
Флоренский Павел как-то говорил,
Он говорил: «Любой из нас – проект,
С любовью созданный великим Богом,
А как проект мы этот испохабим,
Зависит лишь от каждого из нас…»
Я думаю об этом и печалюсь.
«Снова осень. В осиннике рыщут волки…»
Снова осень. В осиннике рыщут волки,
Ищут нежность нашу и тишину.
Ни в стогу иголки, ни Блок на полке
Не найдут чужеземную эту княжну.
Стенька Разин томится – куда как славно:
Хоть в полынь-траву, хоть в разрыв-траву!
Мне милее ясная Ярославна,
Ножками топчущая татарву.
«Луна опять, и опять сырая…»
Луна опять, и опять сырая,
Ежик опять бредет из сарая,
Чтоб выкупаться в синеве.
Полночь глядит снова зловеще,
И нас окружают не люди, а вещи,
Ползающие по траве.
И ты, лишившись родного края,
Пытаешься жить, в несчастье играя
И нежа любовный схрон.
И нет головы у Иоанна Предтечи,
И слышны лишь Батюшкова яркие речи
Да темные речи ворон.
«На российском этом диком морозе…»
На российском этом диком морозе
Холодно, знаешь, не только розе,
Холодно и мне, и тебе.
Только не надо теперь о прозе
И не надобно о судьбе.
Ты не такая уж светская дама,
Чтобы не помнить про Мандельштама,
Чтобы меня забыть.
Пусть болит по-прежнему ребро Адама —
Так уж тому и быть.
«Есть бабочки, есть и птицы…»
Есть бабочки, есть и птицы,
Кормящие в клюве птенцов,
Есть травы, чтоб взгромоздиться
На могилы наших отцов.
И есть дерева такие,
Что жизнь пойдет на дрова,
Такие вот сухие
Веселые дерева.
И ты, забывая землю,
К небесным плывешь листам.
Но я этого не приемлю
Так же, как Мандельштам.
«Осенние злые мухи…»
Осенние злые мухи,
Серьга у теленка в ухе,
Русалки на дне реки —
Приходит время разлуки
Разуму вопреки.
Луна вплывает в окошко,
Словно британская кошка,
А помнится лишь одно:
Не будет ни звезд в лукошке,
Ни ты не уйдешь на дно.
Октавы
Мы увязли, как в глине, в детях и женах,
Слезы у нас в глазах.
А потом смешной придет медвежонок —
Звезды у него в волосах,
Так он трогателен, так смешон он,
Как