Поворот к лучшему. Кейт Аткинсон
возвращалась в Лондон. «Я для тебя все равно что курортный роман», – пожаловался как-то Джексон, на что Джулия ответила: «А разве это не здо́рово?»
В апреле, на ее день рожденья, Джексон отвез Джулию в Венецию, в отель «Чиприани», хотя потом оба пришли к выводу, что целая неделя не просто в Венеции, а еще и в «Чиприани» – немного перебор. Джулия сказала, что это как найти лучший на свете торт и не есть ничего больше, пока «не начнет тошнить от того самого лакомства, коим ты так грезил». Джексон подумал, уж не цитата ли это из какой-нибудь пьесы, – она часто говорила цитатами, и он почти никогда не узнавал их.
– Начнем с того, что я не люблю сладкое, – довольно сердито заметил он.
– Да и жизнь, в общем, не коробка шоколадных конфет! – откликнулась она.
Эту фразу он узнал. Джексон терпеть не мог этот фильм[29]. Они тогда плыли на вапоретто по Большому каналу, и Джексон щелкнул ее на фоне церкви Санта-Мария делла Салюте. В Венеции все напоминало сценические декорации. Джулия была в своей стихии.
В ее день рожденья Джексон заказал вечернюю экскурсию на гондоле – как и каждый второй турист в Венеции.
– Он ведь не будет петь, правда? – прошептала Джулия, когда они устраивались на обитом красным бархатом сиденье.
– Надеюсь, что нет. По-моему, за пение нужно доплачивать.
Гондольер в полосатой фуфайке и соломенном канотье был ходячим клише из путеводителя. Джексону вспомнилось катание на плоскодонках в Кембридже. Кембридж – там он жил в доденежные времена, там выросла Джулия, там сейчас росла его дочь. Раньше он не считал Кембридж домом, домом была (как ни странно) армия или мрачный город, где прошло его детство, где в его воспоминаниях, да, пожалуй, и в реальности, всегда шел дождь. Сейчас, оглядываясь в прошлое (вот насмешка судьбы), он понимал, что, видимо, Кембридж и был его настоящим домом, где он чувствовал себя в безопасности, где у него была крыша над головой, жена и ребенок. Тоже своего рода система. До и после – вот как он думал о своей жизни. До и после наследства.
Петь гондольер не стал, и вся затея оказалась не такой уж и пошлой. Ночью Венеция была еще великолепнее, фонари отражались в черной воде мягким блеском драгоценных камней, а за каждым поворотом канала возникало что-нибудь неожиданное и чудесное. Настроение у Джексона становилось все более поэтическим, но тут Джулия прошипела ему в ухо: «Только не вздумай сделать мне предложение». У него и в мыслях не было ничего подобного, но эти ее слова – и интонация, та же, с которой она высказала опасение насчет поющего гондольера, – вызвали в нем раздражение. Это почему ему нельзя сделать ей предложение? Что в этом такого ужасного? Понимая, что обстановка не располагает к спорам (Венеция, день рожденья, гондола и т. д.), он все же не удержался и перешел в оборону:
– Значит, ты бы за меня не вышла?
– Так ты делаешь мне предложение?
– Нет. Просто спрашиваю: ты бы мне отказала?
– Конечно. – (Они попали в «пробку» на канале, протискиваясь мимо гондолы
Отсылка к фильму Роберта Земекиса «Форрест Гамп» (1994).