Холод, согрей. Олег Геннадьевич Фомин
тянет Тимориса за собой, прочь из муравьиного логова, Тиморис ковыляет, то и дело оглядывается.
– И чего эта тварь здесь забыла? Людей, готов спорить, тут не было отродясь.
– Гигантские насекомые, на цветок за нектаром.
– Развелось тварей!
– Цветок называется разочар. Раньше цветы и зубастые пасти были порознь, но потом вступили в сотрудничество. Рукоед дает цветку защиту от дождей, солнца, камней, от таких, как ты. А разочар служит рукоеду приманкой. И защищает от магии.
– Как?
– Сок разочара обладает уникальным свойством – на него не действует магия. Ни светлая, ни темная, ни какая-либо еще. Разочар ценится в алхимии, компонент зелий против магии. Для защиты от заклинаний, снятия чар и прочего. Цветок нейтрализует любую магию рядом с собой. Убить рукоеда – целое ремесло. Челюсти режут сталь как масло, а выцепить цветок раньше, чем пасть захлопнется, невозможно. Рукоед быстрее. Охотники на рукоедов делают солидные деньги продажей цветков.
– Ты явно путешествовал больше меня. Я о таких тварях и цветочках даже не слышал. А может, слышал, да из башки вылетело…
Эгорд и Тиморис вернулись к остальным, Леарит осчастливила воина, вырастив ему палец, и отряд продолжил спуск.
Пещеры сменяют одна другую, иногда приходится протискиваться. Кругом сумрак. Растения, грибы и насекомые вместо фонарей, наполняют воздух красками, как на дне моря.
Эгорд повел спутников так, что сделали крюк, хотя сами не ведают. Надо посетить секретное место, о нем знает только он. Всего тайников три, но путь проходит вблизи лишь одного, и проверить не помешает.
Привал.
Тимориса вновь нужно лечить. Воин укололся о куст хахактуса, его яд вызывает приступы смеха, такие, что можно дохохотаться до грыжи. Леарит взялась лечить, Тиморис покрылся зеленой сыпью. Хафал держит, с удовольствием угощая тумаками, чтоб не дергался. Тот усмиряется с трудом, смех как брызги фонтана, но демон не возражает – повод дать в рожу снова.
Эгорд, не привлекая внимания, удалился в пещерку, вход в нее замаскирован мороком. Воин-маг дотронулся до стены, ее кусок, узнав хозяина, превратился в лед, растрескался до белизны, с глухим перезвоном рассыпался.
По шуршащей насыпи белых градин Эгорд входит в пещеру, гряда льдинок за спиной опять собирается в ледяную стену, превращается в камень.
Эгорд улыбается, озирает свое творение.
– Привет, мои хорошие.
Здесь кружат стрекозы из зеленого льда. Рой стрекоз. Неспешная воронка, от трепета ледяных крылышек звон, словно льются бриллианты. Стрекозы мерцают, то появляясь, то исчезая, их чары невидимости работают в полсилы. Стены в норках, как в муравейнике, стрекозы то и дело к норкам подлетают, ныряют в них уже незримыми, а вылетев в другие пещеры, разлетаются по жилам подземелья невидимой кровью.
Эгорд идет к центру пещерки, стрекозы уступают дорогу, обтекают, сливаясь в кокон.
Остановился перед круглым ледяным алтарем, где покоится и производит новых стрекоз его гордость.
Матка!
Восемь крыльев-кинжалов волнуются, между