Наказание. Соня Василевская
Но даже за самую жестокую провинность путану убить не могли, иначе тогда бы бандиты потеряли прибыль.
Самой старшей над путанами была тридцатидвухлетняя Ксения. Из себя она женщина красивая, но красивее была самая младшая путана Люба. Люба занялась своим ремеслом еще подростком, когда ушла из дома и стала искать средства к существованию. Она была и самой дорогой, потому что имела особенность пред работой делать клиенту хороший массаж и поить его фруктовым коктейлем для разрядки. Больше так никто не умел.
Завьялов, столковавшись с Сёвой, забежал в отель поздороваться с Ксюшей. На третьем этаже он столкнулся с невысокой, крашеной в рыжий цвет Любой.
На щеке под глазом у нее сиял здоровенный «фонарь», скупо сочетавшийся с ее фиолетовым халатом. Вообще-то в правила ганстеров не входило интересоваться, что произошло, но добрая душа Валерка не сдержался и тормознул Любу:
– Ого! Кто это тебя так?
– Шеф, – тихо ответила та и побежала, пряча лицо. Завьялов слышал, как она заплакала.
Он зашёл в номер Ксении. Та сидела на кровати в красивом атласном халате на пуговицах и читала журнал мод.
– Привет, Оксаночка! – с порога огласил Валерка. Ксения лишь молча посмотрела в его сторону.
– Не то листаешь! – гаркнул Завьялов. – «Камасутру» читай! – он дотронулся до ее волос, чтобы заложить за ушко. Она увернулась:
– Уйди, Завьялов.
– Что? Тебе не нравится мое внимание?
Ксения подняла на него глаза:
– Мразь.
– Что ты сказала, повтори?
Оскорбление от шлюхи жутко разозлило гангстера. Он вскинул ножик-«бабочку» и приставил лезвие к шее женщины.
– Еще одно такое слово, и это лезвие оставит на твоем хорошеньком личике незабываемую полосу от уха до уха, тебе все ясно?
Оксана дрожала под холодным клинком «бабочки» и смотрела на гангстера презрительным взглядом; ей ужасно хотелось плюнуть ему в его симпатичную рожу. Он же вопил:
– Ты все поняла?
Легкими кивками головы она дала понять, что все. Тогда бандит убрал холодное оружие и вынул огнестрельное. Дулом провёл ей через все лицо и остановился там, где начинается верхняя пуговица халата.
– Расстегнуть! – приказал Валерка.
Ксения подчинилась.
– Вот так и сиди. Что с Любкой?
– Конкин, – чуть не плача, ответила Ксения.
– За что?
– За то, что отказалась спать с ним.
– А-а, значит, за дело.
Тут пленница не выдержала и заплакала:
– Боже мой, Валерка, это какой-то ужас! Какой же он противный! Она сделала ему массаж и раздела до пояса. А он весь в наколках, волосатый. Простой в дрожь бросает.
– Я, кажется, ясно сказал фильтровать базар, когда о нас выражаешься! – проревел Завьялов и занес руку, чтобы ударить Ксению. Но опустить не смог: хоть она и презренная, а все-таки женщина. Это и остановило Валерку.
– А ты что сырость-то разводишь? – удивился он.
– Любку жалко. По всем статьям жалко.
– Ты зверя