Истории с приставкой «ГЕО». Александр Гриневский
собой взяли. А раз взяли, то надо бы бабахнуть. А как? Мы же умные – костер!
Как-то вечером, уже чай попили, стемнело, дождик моросит, мы жакан в костер, а сами под берег. Сидим, согнувшись в три погибели, ждем, когда рванет. Тридцать секунд, минута, пять минут – ничего не происходит.
Обрывчик низкий, полметра высотой. Полоска песка под ногами узкая. Темень, грязь, холодно, сверху дождик поливает, тело затекло. Надо бы высунуться посмотреть, да страшно – вдруг сейчас и пальнет. Просидели минут двадцать. Когда стало совсем невмоготу, вылезли, быстро залили костер водой, пошуровали среди головешек, патрон не нашли и, дрожа от холода, расползлись по палаткам. Куда он делся – непонятно… Повезло, наверное…
***
Да… Вадим любил поорать. Особенно когда не в настроении.
Помню, как-то сворачиваем лагерь. Вадим не в духе. Сначала ходил, бурчал, что всё делаем не так, не правильно – встаем поздно, ничего не успеваем.
Дальше – хуже.
– Кто так палатку свертывает? Работничков Бог послал! Руки из жопы растут! Чай опять переварили! Ничего поручить нельзя.
Распаляется. Покрикивать начал. Все понимающе показательно суетятся, свертывая лагерь.
А Серёга, он всегда с утра был тяжел на подъём. Есть такие люди – просыпаются в отвратительном настроении, всё не так, белый свет не мил. Эту особенность все знали и обычно до завтрака, пока не расходится, его не трогали. Ну есть у человека такая беда – не мил ему с утра белый свет.
Так вот, Вадим укладывает скарб в резинку и орет на тех, кто копошится на берегу, подтаскивая вещи. Серёга угрюмо в одиночестве сидит у догорающего костра, допивает свой чай. Рабочая атмосфера, одним словом.
Собрались. Осталось сунуть в лодку костровые рогатины и перекладину – мы их с собой возили, чтобы на следующей стоянке не тратить время на вырубку новых.
– Сколько можно возиться? – разоряется, уже сидя в лодке, Вадим. – Ползаете, как сонные мухи! Всё, поплыли! Сережа, хватит чаи гонять – лопнешь. Ну, работнички! Эти палатку толком свернуть не могут, этот чаи тут распивает, когда плыть давно пора. Давай рогатки!
Мрачный Серега поднимается и с остервенением швыряет костровую перекладину в сторону лодки с сидящим в ней Вадимом. Брошенная перекладина с легкость прошивает насквозь туго накаченный баллон лодки. Громкий хлопок и шипение вырвавшегося наружу воздуха.
Точно в десятку!
Картина Репина «Не ждали»!
Немая сцена, лишь пробулькивают в воде пузырьки воздуха, вырывающиеся из умирающего баллона уже накренившейся на один борт лодки. И… удивленно озадаченное лицо замолчавшего Вадима.
***
Зима, мороз, холод собачий. Архангельская область, засыпанная снегом тайга. Стационарный гидрометрический створ, одинокая рубленая изба на берегу, занесённая снегом по окна.
Река, почерневшая от злобы, вязко течет, вода парит на морозе.
Вадим в белом полушубке, подпоясанный ремнем, в унтах, высокий, голенастый, давая