Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир. Елена Коровина
ведь все это было. Но пропало куда-то!» Незнакомец снова воззрился на Антонио. Но тот опять смолчал. И тогда незнакомец проговорил: «Одно богатство обители осталось – фрески на стенах. Да и те странные, нелепые какие-то, будто и не христианские!» И тут Антонио не выдержал: «Никакие они не странные!» – «А вам откуда знать?» – покосился собутыльник. «Я же их рисовал!» – выдохнул Антонио.
Ну и к чему он разговорился? Сам же молился, чтоб никто не вспомнил, что он работал по заказу покойной настоятельницы. Сам же опасался и разбойников, и папских дознавателей. Знал же, что все они рыщут по округе в поисках пропавших сокровищ. И вот надо же – не утерпел, полез защищать свои фрески. «Все сюжеты вполне дозволены церковью! – ляпнул он. – Мать настоятельница сама их выбирала».
«Понимаю, – поддакнул незнакомец и щелкнул пальцами мальчишке-слуге, чтоы принес новую бутылку. – Мать Джованна из старинного пармского рода Пьяченца, а значит, получила отличное образование. Я слышал, она увлекалась античной историей, даже писала трактаты. – Незнакомец подлил вина в кружку Антонио и осведомился: – Наверное, трудно было ей угодить?»
«Вовсе нет», – проговорил Антонио, выпивая. И то ли вино развязало ему язык, то ли возникло желание поговорить хоть с кем-то о давних счастливых днях, но он вдруг начал рассказывать: «Я тогда был уже в возрасте. Шел 1517 год, мне двадцать восемь лет стукнуло. Впрочем, и Джованне ди Пьяченца было всего чуть за тридцать. Но ее образование и разумение было куда выше моего. К тому же она – мать настоятельница, вот и указала мне, что хочет лицезреть на стенах своей обители. Например, стены и свод трапезной приказала расписать как веселую беседку, обвитую зеленью. Пусть, мол, сестры, вкушая хлеб, радуются. А в своих покоях приказала изобразить сюжеты античного Рима, богов и героев. Я для нее и Юпитера изобразил, и трех танцующих граций, и богиню Диану на колеснице, и Гермеса, бога торговли и богатства».
«Богатства? – Глазки незнакомца алчно блеснули. – Так, может, и сокровища где-то рядом с ним?» Антонио только саркастически фыркнул: «Ага, как же!.. В какой-нибудь тайной нише…» Художник икнул. То ли сказалась крепость вина, то ли просто он давно не пил, но голова загудела, и он проговорил заплетающимся языком: «Выйду на улицу, пусть ветерком пообвеет!»
Но на ветру легче не стало. Антонио прошел несколько шагов, прислонился к дереву и услышал шаги. Двое молодцов подхватили его под руки и поволокли к оврагу. Потом он упал, ободрав руки и ноги. Всю ночь провалялся там и только под утро приковылял домой. И вот теперь лежит на деревянном топчане, проклиная свою несдержанность. Зачем он потащился в тратторию, зачем развязал язык с незнакомцем?..
Теперь-то он понимает, что произошло. Судя по образованной речи, его собеседник был отнюдь не простым грабителем, а папской ищейкой, собирающей сведения о пропаже драгоценностей из монастыря. А он-то, идиот, рассказал про тайную нишу за спиной Гермеса, бога богатства! Вот собеседник и поверил в его рассказ. Ну а раз узнал что хотел, решил избавиться