Я и моя суккуба. Сергей Николаевич Чехин
развел руками. – Я программист, не адвокат. Да и в судах не был. Даже по фигне всякой.
– Меня брали пару раз, – воин шмыгнул и почесал бороду. – За драку и пьянство в общественном месте. Штраф и пятнадцать суток – шлеп-шлеп и готово. В зале не сидел, судью не видал – решение в коридор вынесли и вперед.
– По-хорошему, надо предать это дело огласке. Чтобы не получилось втихаря провернуть. Рассказать все как есть – мол, ради города жизнями рисковали, а нас казнить хотят. Поднять народ, позвать героев – может, удастся хотя бы перенести заседание или отсрочить приговор. А еще лучше – выйти под залог или домашний арест. Хрен знает, как долго тут тянут, но дольше чем до утра в тюряге сидеть не хочу.
– Годная мысля, – Ермак икнул. – Для мира, где есть интернет. Или газеты. Да хоть почтовые голуби. А у нас нет даже окошка, чтобы в него поорать или пустить маляву.
Я вздохнул и проверил амулет – на суккубу моджо не хватит, а пытаться наполнить фиал в нынешних условиях бессмысленно. Кто вообще думает о сексе в ночь перед казнью? Да и что я скажу Хире? Метнись кабанчиком, предупреди тех-то и тех? А если нафиг пошлет? Или исчезнет, как сегодня?
За пару часов мозгового штурма ничего толкового так и не сообразили. Поэтому договорились отвечать как есть, не путаться в показаниях и настаивать на дополнительном расследовании. Если Эрис неоднократно убивала и пожирала людей, значит, какие-никакие следы должны остаться – кровь, одежда, в идеале – схороненные под половицами кости. На том и порешили. Напарник – мне бы его спокойствие – уснул вскоре после разговора, я же задремал минут за десять до того, как эхо прокатило по коридору скрежет ключа и тяжелый топот.
***
– Смертники! Смертники! – скандировали заключенные и трясли кулаками, когда нас вели из подземелья.
Иные высовывали языки, таращили глаза, разыгрывали пантомимы в духе «палач и приговоренный», склоняли головы к воображаемым плахам, размахивали невидимыми топорами. И как ни странно, мне совершенно не хотелось покидать этот зловонный промозглый бедлам по одной простой причине – пока я в нем, меня точно не прикончат. Уж лучше торчать в крысиной норе, залитой по щиколотки дерьмом, чем заглянуть на полчасика в красивый ухоженный зал, а потом отправиться на лобное место.
Впрочем, зал заседаний не отличался особым убранством, ибо в крепостях не закатывают балы, а чем больше помещение, тем сложнее его оборонять. Единственное отличие от других каменных мешков – оббитые мореными досками стены и вощеный паркет. А в остальном – тот же мрак из-за узкой бойницы вместо окна, низкие, давящие потолки, холод, сырость (жаровне в углу далеко до камина) и ощущение полной безнадеги. Даже три несчастные скамьи перед кафедрой судьи недвусмысленно намекали, что долгие и открытые заседания здесь не в почете.
У передней лавки из пола торчали скобы с ножными кандалами, прямо как на галере. Стражники заковали нас и сели по краям, еще трое разместились позади – наверное, в их понимании любые герои опасны, пусть и нулевого ранга, но мы