Странные игры. Джейн Энн Кренц
яркой вспышки на самой грани видения, но говорило оно все о том же – вот-вот разразится очередной приступ.
Страх тисками сдавил сердце.
Нет! Не поддаваться! Паника страшнее всего.
Буря обрушилась, как всегда, сполохами молний и треском статики, не менее яростная от того, что происходила внутри сознания. Она затопила и смыла все, даже страх.
Чуть позже неизвестный опомнился, измученный и дрожащий. Первыми вернулись страх и неопределенность. Приступы повторялись все чаще и становились все сильнее.
Усевшись, неизвестный опасливо огляделся. Похоже, свалился прямо на табурет. Что ж, могло быть хуже – к примеру, мог расшибить лоб об угол стола, залив все кровью, оставив улики.
Вот это был бы провал так провал.
Во время падения фонарик свалился на пол и закатился под кресло. Он так и оставался включенным. Луч бестолково резал тьму, выхватывая из нее часть полки с корешками книг и красную кружку на низком столике.
Потянувшись за фонариком, неизвестный заметил у самой ножки какой-то мелкий предмет.
Осколок. С некоторым удивлением подтолкнул его ногой. Откуда он здесь? Оглядевшись, увидел, что на столе уже нет замеченной ранее вазы. Должно быть, упала во время приступа и, хрупкая, разлетелась вдребезги.
Так и есть, стекло повсюду!
Спокойно, ничего страшного не случилось. Подумаешь, ваза. Мало ли кто мог разбить…
Стрелки причудливых настенных часов показывали, что прошло лишь несколько минут. Полиция проезжает здесь регулярно, но машина делает большой круг и не появится еще четверть часа.
Вполне достаточно, чтобы прихватить сувенир и покинуть «Мечту дизайнера».
Глава 13
Паркуясь у «Мечты дизайнера», Зоя размышляла над тем, что в последнее время Итан не в пример более активен и уже не впадает так часто в свое мрачное уныние. Спасибо Бонни. Он увлекся «делом Керуана», и слава Богу. Давно пора было предложить что-нибудь подобное. Лучшее средство от депрессии – занять свой ум, а еще лучше – занять делами давно минувших дней. Помогает отвлечься от текущих проблем.
Изящный серый «ягуар» повернул следом и остановился вплотную к машине Зои. Это позволило наблюдать в боковое зеркальце, как оттуда появляется Линдси Войл, во всей своей стилизованной, минималистической красе.
Это была интересная женщина лет тридцати, а возможно, и сорока, при теперешних-то возможностях, окутанная почти вещественной аурой победителя. Ее стрижка и оттенок волос так и кричали о безумно дорогом парикмахере, даже орлиный взор не усмотрел бы там ни единого седого волоска. Карие глаза были бы хороши, не будь их взгляд так настойчив – он преследовал, куда ни поверни, как с портретов старых мастеров. По крайней мере у Зои всегда возникало ощущение, что некий встроенный радар неумолимо следит за каждым ее шагом.
Одевалась Линдси Войл всегда в черное, и логично было бы предположить, что она из Нью-Йорка, однако недавно выяснилось, к большому удивлению Зои, что она жила и работала в Лос-Анджелесе. Возможно, у