Король. Часть 1. Никогда не обижайте хороших мальчиков. Константин Константинович Чирков
Центральной Школы Либер Тауна. В следующем года она должна будет переехать в новое здание, на другом конце города, но а пока приходилось наслаждаться видом постапокалипсиса, смотреть на летающего орла, висящего над входом в школу, и со слезами понимать, что еще до окончания весны он отправится в свое несколькосекундное плавание по воздушным волнам города, и так же еще со слезами понимать, что, возможно, его полет завершится на твоей голове.
Автобус подъехал к главному входу, украшенному колонами, желающим освободиться наконец-то орлом, большими зелеными дверями с ржавыми ручками и миссис Поппинс – шикарной, вдохновляющей своим центнером живого веса съесть на ночь какой-нибудь незапланированный торт, уборщицей, которая настолько любила детей, что каждому при встрече давала выучить новые выражения, сказав которые где-нибудь в порту какому-нибудь бывалому моряку, можно было вызвать шум, драку и поломанные лица.
Автобус остановился, ребята стали по одному выходить из душного салона. Вслед за тем как Дарья ступила своими маленькими туфельками на мокрый асфальт, на ступеньку автобуса встал Амато, но его на землю отправил пенок под зад и раздирающий мозг нормального человека смех Ханфа.
– Че, петушара, все никак летать не научишься? – его братишки заржали с этого еще сильнее.
Мальчик стал подниматься, не видя еще того, что придумал Ханф. Он услышал рев мотора старого доброго мистера Маялза (как некоторые старожилы называли желтого гиганта), крики Ханфа и шлепок в воду чего-то большого под смех детей, проходящих мимо. Амато встал, отряхнулся, повернулся в сторону входа и увидел перед собой плескающуюся в глубокой луже банду Ханфа, недалеко стоял автобус, рядом с ним, опершись на него спиной, с широкой улыбкой, доставал из кармана зажигалку и сигарету мистер Дайтерс.
Амато с улыбкой побежал школу под звуки раздающегося звонка.
2
Четыре часа он провел под хрипения голоса миссис «жгучая брюнетка мезозойской эры», которая от своих сородичей научилась ходить со скрюченной спиной, говорить на непонятном человеку языке и наводить страх на то, что меньше и слабее ее. Была у нее, конечно же, и одна любимица – Пеппи Кэрролл, которая, судя по всему, к тому же являлась ярой фанаткой миссис Поппинс. Она единственная понимала этого потомка птеродактиля, единственная, кто получал у нее «А», и, конечно же, единственная из всего класса, кто имеет, хоть какое-то нормальное будущее.
Проведя все это время ни с чем, Амато спустился на первый этаж, подошел к своему шкафчику, взял оттуда сумку и направился к кабинету директора. Сегодня мяч погонять не получится. Вчера Ханф запустил его в окно мистера Дингса, и пока мальчишка смотрел за тем, куда летит его ball friend, не заметил, как остался на вечерней площадке один и потом под звуки «Зайдешь ко мне завтра после уроков, Инганнаморте!», которые исходили от директора в мокрой от кофе рубашке, потопал домой.
Амато подошел к стеклянной полупрозрачной двери с надписью «Jack Dings. Head of school»2, сел рядом с ней на черный
Джек Дингс. Директор школы