Дьявольский эликсир (сборник). Эркман-Шатриан
за шерстью.
Вечеру, о котором идет речь, не менее скучному, чем обычно, предстояло закончиться не совсем мирно. Причиной тревоги стала собачка мисс Семафор – пресердитый зверек непонятной породы по кличке Туту. Она была стара, жирна и страдала одышкой, а ее коричневая шерсть уже начинала седеть. Туту причиняла пансиону больше неприятностей, чем все его прочие обитатели. Если в ссорах между мужчинами «cherchez la femme»[5] – совет мудрый, то в ссорах между праздными женщинами, живущими в пансионе, весьма часто приходится отыскивать собаку. Сегодня, к своему великому несчастью, одна девушка, мисс Бельчер, наступила на хвост Туту. По правде сказать, не наступить ему на хвост было трудно, ибо он имел невыносимую манеру всюду путаться под ногами. Мисс Бельчер, очень милая, кроткая девица, подскочила как подстреленная.
– Ах, что я наделала! – воскликнула она. – Песик, милый песик, тебе больно?
И, опустившись на колени, девушка начала нежно утешать Туту. На самом деле ему вовсе не было больно, но визжал он отчаянно. Казалось, ему просто приятно подводить людей под монастырь. В одно мгновение мисс Семафор, красная и сердитая, смерив сконфуженную мисс Бельчер убийственным взглядом, подобрала с пола своего фаворита и унесла его в свой угол. У всякого обитателя пансиона было специальное кресло или любимый уголок, который кому-либо другому не следовало занимать ни при каких условиях.
– Я, право, нечаянно, – пробормотала мисс Бельчер, – я не заметила Туту.
– У некоторых людей, – возразила мисс Семафор, – нет глаз. Очень забавно мучить безответных животных, не правда ли, моя прелесть?
И она не то поцеловала, не то клюнула Туту в кончик носа. Все присутствующее бросили свои занятия и внимательно слушали.
– Но, право же, мисс Семафор, – чуть не плакала бедная мисс Бельчер, – я совсем не виновата.
– Конечно, во всем виноват Туту, – саркастически заметила мисс Семафор.
Мисс Бельчер пришлось бы совсем худо, если бы не вмешалась ее мать – крупная глухая леди чрезвычайно внушительного вида. Она властвовала и над дочерью, и над всеми окружающими. До сих пор она молчала только потому, что миссис Уайтли объясняла ей, в чем дело.
– Не расстраивайся, Эмма, – проговорила она, когда во всем разобралась. – Эта дурацкая собака постоянно всем мешает. От нее уже давно следовало бы отделаться.
И, обратившись к смущенной миссис Уайтли, она, по-видимому, начала высказывать весьма нелестные суждения о мисс Семафор, причем слова «старая дева» слышались весьма отчетливо. Все свидетели этой сцены устремили на мисс Семафор преисполненные ужасом взоры. При других обстоятельствах та оправдала бы их опасения. Но теперь она посчитала бессмысленным ссориться с глухой женщиной, наделенной острым языком, а потому она просто пробормотала: «Как не стыдно! Какая неблаговоспитанность!» и погрузилась в молчание.
Мисс Семафор своим еле сдерживаемым гневом осушила мелкий ручеек разговора, словно сирокко. В гостиной воцарилось тягостное, почти
Ищите женщину (