Кикимора болотная. Ирина Мясникова
я такая тупая, то кури свои, нечего к моим, буржуйским, на нетрудовые доходы закупленным, руки тянуть.
Штукина обиженно принялась шурудить в своей сумке.
– Лена, ты не права. Эта реклама на показанном в ней примере учит девушек тому, что если они не будут хорошо учиться, то им достанутся только такие старые женатые пердуны, как этот, – пояснила присутствующим Тася.
Вера заржала.
– Все правильно, ведь молодые пердуны в большинстве своем все-таки еще не женатые и любят девушек образованных! – Лена Штукина наконец выудила у себя из сумки сигарету и с блаженной улыбкой затянулась.
С Леной Тася училась в школе и дружила с самого первого класса, потом, поступив в институт, она подружилась с Верой, познакомила с ней Лену, и девочки стали дружить все вместе. Периодически они промеж собой поругивались и тогда дружили двое против кого-нибудь одного. Потом, правда, обязательно мирились. Наверное, поэтому их дружба выдержала уже не один десяток лет. Даже Тасиного Зайцева их дружба пережила. Правда, при нем эта дружба как-то ушла в подполье и представляла собой тоненькую ниточку. Но Тася всегда знала, что на конце этой ниточки ее непременно ждет сочувствие и помощь. Стоит только слегка подергать. А уж когда Тася избавилась от Зайцева, ниточка эта и вовсе превратилась в толстый канат. В последнее время, видимо, возраст дал о себе знать, и подруги уже совершенно не ссорились, а просто подтрунивали друг над другом.
Лена на момент их общего знакомства была никакая не Штукина, а носила девичью фамилию Шерман и мечтала работать на телевидении. Для этого она даже после окончания своего филологического уехала на некоторое время в Москву. Из Москвы Лена вернулась сильно расстроенной, разведенной и с фамилией Штукина. О московском замужестве и его обстоятельствах она предпочитала помалкивать. По возвращении судьба закинула ее в детскую комнату милиции, из которой Штукина, имея недюжинные умственные способности, и выросла до майора отдела по борьбе с экономическими преступлениями. В процессе этого карьерного роста она еще раз сходила замуж за какого-то криминального авторитета, правда, фамилию уже менять не стала.
– С чем боролась, на то и напоролась! – говорила Штукина об этом периоде своей жизни.
Авторитет по итогам своей деятельности сбежал из страны куда-то то ли на Кипр, то ли в Израиль, оставив Лене несмываемое пятно на ее репутации в органах и очаровательного сына Валерку. С тех пор Штукина понимала, что звание полковника ей ни за что не светит и максимум, на что она может рассчитывать за свои заслуги перед отечеством и по выслуге лет, – подполковничьи погоны. Может быть, от этого при слове «полковник» со Штукиной делалось головокружение и полный снос башни. Глаза ее становились размером с серебряные монеты республики Малави, загорались волшебным светом, руки растопыривались, и Лена готова была следовать за любым нарисовавшимся около нее полковником на край света. Однако, а может быть, и к счастью, контингент полковников в большом городе Санкт-Петербурге был несколько ограничен. Кроме того, все