Ледяная принцесса. Камилла Лэкберг
все было кончено, она повернулась к могиле спиной и пошла в направлении церкви.
Каковы все-таки были отношения между сестрами? Нелегко, должно быть, когда тебя постоянно сравнивают с Алекс. Само по себе это означает всегда быть в проигрыше. Юлия решительно шагала впереди, расстояние между ней и остальными быстро увеличивалось. Подтянутые к ушам плечи выражали равнодушие и холодность.
Хенрик догнал Эрику.
– Планируется что-то вроде поминок. Будем рады вас видеть.
– Не знаю пока, – процедила она сквозь зубы.
– Может, все-таки заглянете, хоть ненадолго?
Она задумалась.
– Ну хорошо… Где это будет, у Уллы?
– Нет, мы решили собраться в доме Биргит и Карла-Эрика. Несмотря ни на что, Алекс любила его. У нас с ним связано много теплых воспоминаний, так что лучшего места не найти. Хотя… возможно, после последнего посещения у вас остались от него другие впечатления.
Эрика покраснела при мысли, что можно было считать последним посещением, и быстро опустила глаза.
– Хорошо, я приду.
Она подъехала на своей машине, которую оставила на парковке за хокебакенской школой. В доме было полно людей, так что, едва переступив порог, Эрика задумалась, не повернуть ли домой. Когда подошел Хенрик принять у нее пальто, отступать было поздно.
Особенное оживление возникло вокруг обеденного стола, на котором на блюде возвышался бутербродный торт. Эрика выбрала большой кусок с креветкой и быстро отступила в угол, где могла без помех угощаться, наблюдая за присутствующими.
Атмосфера вечера показалась ей, пожалуй, слишком оживленной, с учетом специфики повода. Царило нечто похожее на натянутое веселье полуофициальных светских вечеринок, плохо вязавшееся с мыслью о том, что совсем недавно в этом доме лежала мертвая Алекс.
Эрика обвела взглядом зал. Биргит сидела в углу на диване и утирала глаза платком. Карл-Эрик стоял, положив одну руку ей на плечо и держа в другой тарелку с тортом. Хенрик чувствовал себя как рыба в воде, занимаясь гостями. Он переходил от одной группы к другой, кивал, жал руки, принимал соболезнования, объявлял о том, что подоспели кексы и кофе. На любой другой вечеринке Хенрик Вийкнер выглядел бы идеальным хозяином, но только не на похоронах собственной жены. Иногда он останавливался на полпути, делал глубокий вдох и медлил минуту-другую – только это и выдавало его напряжение.
И единственной, кто выбивался из общей картины, снова была Юлия. Она сидела на подоконнике на веранде, подтянув ногу к стеклу и устремив взгляд в сторону моря. Все, кто приближался к ней с утешениями и соболезнованиями, быстро уходили прочь.
Эрика вздрогнула, почувствовав чье-то прикосновение. Из ее чашки на блюдце выплеснулось немного кофе.
– Простите, не хотела вас пугать. – Франсин улыбалась.
– Ничего страшного, просто я немного задумалась.
– О Юлии? – Франсин кивнула в сторону фигуры у окна. –