Contra spem spero. Александр Усовский
никакого удовольствия. Да и о каком удовольствии от еды (и вообще – от жизни) можно говорить – когда вокруг, докуда хватает глаз – безжизненная холодная пустыня, а рядом всегда, утром, днём и вечером – две пары чужих глаз, следящих за тобой каждую секунду? Впрочем, иногда туземцы всё же радовали – например, каждый четверг они резали овцу и, разделав её, запекали на огне – что позволяло на денёк забыть об опостылевшей турецкой тушёнке якобы из говядины (на самом деле – чёрт его знает, какое это было мясо, мелко протёртое и утратившие даже намёк на вкус и аромат).
По-прежнему угнетала неизвестность и отсутствие какой-либо информации из внешнего мира; сторожа от любых вопросов типа «вы вообще кто?» деликатно уклонялись, никаких средств коммуникации с остальным человечеством (про радио или телевизор говорить не приходилось, не было даже такой малости, как шум проезжающих машин – за отсутствием в радиусе как минимум полутора десятков миль от медсанбата каких-либо дорог) не имелось в принципе, и единственная информация, которая была все эти три недели ему доступна – это календарь, на котором автохтоны старательно отмечали каждую пятницу – дабы не осквернить себя работой в этот день.
Песок, тишина, однообразная, до смерти надоевшая, еда, до такой же степени надоевшие лица сторожей, безвременье и могильный покой…. Одиссей уже начал привыкать к жизни отшельника – когда в один прекрасный день всё резко изменилось.
Это произошло примерно через час после обеда – когда Одиссей, по уже выработавшейся привычке, присел с бейрутским Кораном на скамейку во дворе. Читать эту мутную, с трудно воспринимаемой орфографией, книгу дико не хотелось – но, во-первых, чтение Корана делало его в глазах сторожей практически своим, а во-вторых – а чем ему ещё было заниматься?
Итак, продолжим наши занятия богословием – если эту профанацию можно так назвать…. Сура шестьдесят четвертая, «Ат-Табагун». «Славит Аллаха то, что на небесах, и то, что на земле. Ему принадлежит власть и надлежит хвала. Он способен на всякую вещь. Он – Тот, кто сотворил вас. Среди вас есть неверующие, и среди вас есть верующие. Аллах видит то, что вы совершаете». Бр-р-р, муть какая…
СТОП! МОТОР!
Одиссей захлопнул Коран, встал, положил его на скамейку и, не торопясь и старательно вслушиваясь, двинулся к воротам. Так и есть! Звук работающего двигателя ему не почудился – более того, он приближался!
Во двор вышли туземцы – что-то возбуждённо выкрикивая друг другу. Ясно, сегодня они явно никого не ждали…. Ба, да они при оружии! Под меховой жилеткой Мухаммеда опытный взгляд Одиссея обнаружил кобуру с чем-то вроде АПС, а Исмаил старательно прятал в складках своей галабии пистолет-пулемет «хеклер-кох» – тот, что в Неметчине носит кличку «курц» за свои сверхмалые размеры. Любопытно, весьма любопытно…
Впрочем, терзаться неведением им долго не пришлось – минут через пять у ворот остановился автомобиль, хлопнули две дверцы – и в калитку