Сиреневый ветер Парижа. Валерия Вербинина
раскованно.
– Пойдемте, – говорит он, – я вас провожу. Вы, наверное, впервые в наших краях.
– Это очень любезно с вашей стороны, – вырывается у меня. Честно говоря, я не ожидала такого.
Черная машина дает задний ход, разворачивается и исчезает в облаке пыли, оставив после себя массу неразрешимых загадок и вопросов, на которые я не нахожу ответов. На небе над пустырем тянутся широкие полосы алеющих облаков – солнце уползает за горизонт, типичный парижский закат в импрессионистских тонах. Я вскидываю на плечо сумку, дав себе слово при первой возможности ознакомиться с ее содержимым.
– Сюда, – говорит Ксавье.
Я покорно иду за ним, огибая кучи мусора. На одной сидит рыжая кошка с вздыбленной шерстью и таращится на меня зелеными глазищами. Не знаю почему, но Ксавье внушает мне доверие.
– Вы на них не сердитесь, – говорит этот юноша примирительно. – Они нормальные ребята, но соображают туго.
– Да ну?
– Да.
Свалка осталась позади. Мы идем какими-то проходными дворами. Надо отдать должное Ксавье, он превосходно ориентируется в их лабиринте. Время от времени он поглядывает на меня. Я вижу, что ему хочется меня расспросить, но он не решается. Я иду ему навстречу.
– Вас зовут Ксавье, верно?
– Верно. А вы – Вероника, да?
Я поражена. Любопытно, откуда он это знает? Вряд ли он сумел спросить мое имя, когда я без чувств валялась в багажнике. Интересно, интересно.
– Да, я Вероника. А…
– Да вы не бойтесь, я никому не скажу. Я ведь сразу вас узнал. Ну, может, не сразу, а практически сразу. Ведь вы Вероника Ферреро.
Глава вторая
– Теперь мы, по крайней мере, знаем, на чем стоим.
– Угу. А еще – где скоро окажемся.
Меня зовут Вероника Бессонова, мне двадцать семь лет, я живу в самом обычном российском городке и, кажется, только что обнаружила, что дорого заплатила бы, чтобы никогда оттуда не уезжать. Мой рост – метр семьдесят, объем груди – фиг два я вам его скажу, волосы темные, глаза карие, черты лица ничем не примечательные; встречаются и похуже, встречаются и получше (впрочем, таких, которые похуже, все-таки больше, чем таких, которые получше, но это уже мое собственное, предвзятое и субъективное мнение). Сама себя я считаю вполне на уровне, хотя и допускаю, что вы можете не разделять мою точку зрения; но на всем остальном я решительно настаиваю, и меня потребовалось бы стукнуть по голове гораздо сильнее, чтобы я ухитрилась забыть свое имя.
Уверенность Ксавье позабавила меня. В слове «позабавила» нет ничего плохого. Ксавье был симпатичный, славный на вид юноша, из тех, кого, едва познакомившись с ними, так и тянет погладить по головке. Он разговаривал со мной почтительно, как, скажем, со старшей сестрой, и, не скрою, меня это тронуло.
– Значит, ты меня знаешь! – заметила я, даже не давая себе труда скрыть иронию в голосе.
– Кто же вас не