Смертельный удар. Ричард Цвирлей
Старший лейтенант вместе с подчиненными обходил всю территорию, проверяя, не произошел ли какой-либо инцидент. Единственное нарушение, на которое следовало обратить внимание, это засранцы, спавшие не в палатках, а прямо на траве. У него были подозрения, что это незарегистрированные участники фестиваля, а кроме того, находящиеся под влиянием алкоголя. Однако таких нарушителей были сотни, поэтому старший лейтенант должен был довольствоваться лишь тем, что их будили и прогоняли из общественных мест. Задерживали только тех, кто оказывал сопротивление. В последние дни он задержал всего тридцать хулиганов, оскорбивших достоинство милиционеров и честь мундира.
Немного, но все же, – думал Медушевский, он ведь не мог задержать всех, даже если бы хотел. Где взять столько милиционеров, столько транспорта для арестованных и столько камер?
В кабинете, где он сейчас сидел, было грязно и пахло сигаретами. Уже несколько дней никто не подметал пол, не опорожнял наполненные окурками пепельницы и не мыл стаканы из-под кофе с засохшей гущей. Уборщица заболела, а мужчинам не приходило в голову заниматься подобной ерундой. Впрочем этот беспорядок был привычным на работе. На трех столах валялись кипы документов, папок и каких-то старых бумаг. Коричневый шкаф из секции, выпущенной по проекту Ковальских, стоявший у зеленой обшарпанной стены, покрашенной во время последнего ремонта в 72-м масляной краской, трещал по швам от старых газет и книг, которые никто не читал. Там же стояли бутылки из-под газировки с фарфоровой пробкой, которые уже нельзя было обменять в магазине, потому что лет пять назад их перестали производить.
Старший лейтенант вернулся с первого обхода с задержанными хулиганами, которых его люди быстро и оперативно посадили в камеры. Он сел за стол, чтобы составить протоколы задержаний, однако сначала вытер клетчатым носовым платком вспотевший лоб, на всякий случай протянул по редеющим волосам и мощному затылку. Он посмотрел на бланк, который следовало заполнить, и вдруг вспомнил ночной кошмар.
Куда я бежал и от чего? – задумался он на минуту, анализируя сон. А может, я не убегал, а преследовал какого-то преступника? Эта мысль ему особенно понравилась. Вот именно, я не убегал, а преследовал, это значит, что даже ночью я был на службе, потому что бежал за каким-то экстремистом, который убегал и хотел скрыться от правоохранительных органов. Жаль, что я его не догнал. Но по крайней мере, я задержал тех, что валялись там пьяные и не хотели добровольно уйти с дороги. А это значит, мне приснился служебный сон, обрадовался старший лейтенант. Эти прекрасные мысли о работе неожиданно прервал энергичный стук в дверь.
– Войдите, – рыкнул своим красивым баритоном старший лейтенант Медушевский.
В дверном проеме стоял сержант Конярек, любимый подчиненный старшего лейтенанта, который всегда умел сказать что-нибудь умное о своем начальнике.
– Старший сержант Конярек Леон. Докладываю, что поступило срочное сообщение из палаточного