Мрак тени смертной. Сергей Синякин
же люди, с точно такими же ложками, а посреди комнаты стоял котел с супом. Только люди там были счастливые и сытые. «Это рай», – сказал Господь. «А в чем разница, Господи?» – спросил недоуменный равви. «В раю люди научились кормить друг друга», – объяснил Бог.
Некоторое время в бараке царила тишина.
– Вечно ты вылезешь, Ицхак, со своими поучениями, – с досадой сказал Иаков. – Если верить тебе, то я должен вылизывать этого нытика, все достоинство которого лишь в том, что в беде он оказался рядом.
Ицхак Назри покачал головой, но во тьме этого никто не увидел. Луч прожектора на мгновение высветил изможденное лицо Андрея. Он саркастически улыбался. Странное дело, даже перед лицом ожидавшей их смерти люди продолжали шутить и смеяться, житейски поддевали друг друга, ссорились и даже ругались, хотя все ссоры были глупы и бессмысленны перед ожидавшей людей Вечностью.
Вечером этого дня Ицхака вызвал штурмфюрер фон Пиллад.
– Слушайте, – деловито сказал он. – Вы умны, и вам не откажешь в некоторых способностях. Ваши знания нужны рейху. Что вы скажете, если мы заберем вас из лагеря и создадим сносные условия для жизни? Вами интересуется рейхсфюрер. Он видит способных людей. В его усадьбе работают разные люди и с самыми разнообразными специальностями. Не хотите занять место среди них? Время пошло, я жду вразумительного и точного ответа!
– Отказ, конечно, ускорит приближение моего конца? – мягко спросил Назри.
– Все люди смертны, – философски сказал штурмфюрер.
Исхак поразился его молодой горячей энергии и покачал головой.
– Тогда я останусь с теми, кто нуждается во мне, – сказал он. – Поверьте, господин штурмфюрер, я боюсь смерти и хочу жить, но мой Бог требует, чтобы я остался с теми, кто обречен на страдания… Мне тяжело отказываться, господин штурмфюрер, но я вынужден это сделать.
– Ваш Бог, – фыркнул фон Пиллад. – Что он сделал, чтобы уберечь вас всех от несчастий? Я поражаюсь, вы поклоняетесь тому, кто ничего не сделал для вас. Я же предлагаю тебе пусть временное, но спасение. Для тебя я больше, чем Бог!
В какой-то мере он был прав, для обреченного на смерть, как это ни странно, судья и палач остаются единственной надеждой на земле, кроме них есть только чудо. Приговоренный к смерти всегда становится верующим, он либо верит в Бога, либо надеется на чудо, а разве это, в конце концов, не одно и то же?
– Неужели ты выберешь вместо свободы вонючий барак, из которого каждое утро выволакивают десяток трупов? – удивленно спросил фон Пиллад.
– Мне страшно, – сказал Ицхак. – Но я не могу иначе, господин штурмфюрер.
– Искушение закончено, – сказал Пиллад. – Второй раз тебе никто не сделает такого предложения, рыжий идиот! Убирайся! Мне не о чем больше с тобой говорить. Ты выбрал общение с мертвецами вместо того, чтобы встать рядом с теми, кто тайно влияет на судьбы мира. А ведь им было абсолютно наплевать на то, что ты еврей, для них главное в том, что ты обладаешь магическими