Юность длиною в сто лет. Читаем про себя. Молодежь в литературе XVIII – середины XIX века. 52 произведения про нас (с рисунками автора). Валерий Бондаренко
подпоручик Михаил Шванвич[11], который попал в плен к пугачевцам и перешел на их сторону. Спасло Шванвича от расправы заступничество его же солдат: офицер хорошо с ними обращался. Да, он вынужден был присягнуть Пугачеву, но полагают, старательно саботировал свое участие в боях на стороне восставших и даже пытался бежать от них. После разгрома восстания следователь сам ходатайствовал о смягчении участи Шванвича, мягко заметив между прочим, что он «человек не из числа мудрецов». Некоторые исследователи считают: Пушкин намеренно вывел своего Швабрина «законченным злодеем», наделив его еще и отталкивающей внешностью. Он сделал это из цензурных соображений. Вряд ли Николаю I (а именно царь был цензором Пушкина) понравился бы человечески сложный и привлекательный пусть и не слишком «мудрец» – нарушитель присяги, «предатель» дворянской чести…
О, далеко не всю сложность жизни мог заключить автор в своей повести, но он делал намеки, для первых читателей очень прозрачные. Например, завершает повесть упоминание о все более многочисленном (и поэтому все более бедном) потомстве Гриневых. Значит, Екатерина не наградила капитанскую дочку Машу Миронову, родители которой погибли за царицу?! Помиловала невиновного жениха – да и будет с них, с этих Гриневых.
Не Потемкины-с…
И здесь чувствуется горечь Пушкина, «семисотлетнего дворянина», об участи своего сословия. Может, она нам сегодня и не близка… Что ж, тогда вернемся к ценностям «общечеловеческим» – см. все сказанное выше. А про «честь смолоду» (эпиграф к повести) – но ведь за верность чести награды не ждут. Иначе какая же это «честь»?..
«Я жил недорослем, гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчишками. Между тем минуло мне шестнадцать лет. Тут судьба моя переменилась».
«Чему научится он, служа в Петербурге? мотать да повесничать? Нет, пускай послужит он в армии, да потянет лямку, да понюхает пороху, да будет солдат…»
«Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!»
«Пугачев взглянул на меня быстро.
– Так ты не веришь, – сказал он, – чтоб я был государь Петр Федорович? Ну, добро. А разве нет удачи удалому? Разве в старину Гришка Отрепьев не царствовал?..
– Нет, – отвечал я с твердостию. – Я природный дворянин; я присягал государыне императрице: тебе служить не могу…
Моя искренность поразила Пугачева.
– Так и быть, – сказал он, ударяя меня по плечу. – Казнить так казнить, миловать так миловать. Ступай себе на все четыре стороны и делай что хочешь».
«– Что ж? – спросил Пугачев. – Страшно тебе?
Я отвечал, что, быв однажды им помилован, я надеялся не только на его пощаду, но даже и на помощь.
– И ты прав, ей-богу прав! – сказал самозванец…»
«Императрица сидела за своим туалетом. Несколько придворных окружали ее и почтительно пропустили Марью Ивановну. Государыня ласково к ней обратилась…»
«Потомство
Кстати, его отец – непосредственный убийца Петра III.