Остановившиеся часы. Андрей Зайцев
мы подумали, что это неспроста. Но одна дискета, вот эта… лежала в другом месте, Лена отдала нам ее, – я помолчал, наблюдая за его реакцией. – И вот решили, что ты можешь нам помочь. Во всяком случае, кое-что теперь прояснилось. Мы знаем, что на этой дискете, но не знаем – для чего?
– Так-так, – пробормотал Хирш, рукой поправляя прядь волос, упавших на лоб. – Одно из двух: либо ваша версия верна и тогда с этим списком стоит поработать, либо… все это фикция, наваждение, вор разобрал системный блок… Ну и что? Все это можно загнать в два счета. Он легко унес это с собой, не вызывая особых подозрений у случайных прохожих.
Когда он говорил, меня вдруг осенило. Я понял, к кому можно обратиться без больших проблем, чтобы проверить версию А, как я ее назвал про себя.
– Ладно, Хирш, – я поднялся, давая понять, что разговор окончен. – Дискетку я заберу, подумаем, что с ней делать дальше, а ты… если что вспомнишь – звони… – я назвал ему номер своего телефона.
6
В маленькой кафешке на углу напротив городского цирка я не был уже целую вечность. Где-то глубоко в закоулках памяти остались вечера после лекций, когда мы просиживали здесь до самого закрытия; неожиданные встречи, прощания, любовь, сцены ревности, удивление по поводу рухнувших надежд, клубок кипящих страстей – все это круто замешивалось на лошадиных дозах алкоголя… Именно здесь я впервые узнал горечь измены, здесь ощутил приливы жуткой апатии, когда мир раскалывался на две половинки, одна из которых, подобно потерянному раю, отдалялась все дальше от меня, находящегося во второй, полной смятения, ненависти, отвращения к жизни… половинка, как лодка с пробитым днищем, утопала в мертвой реке Стикс, здесь не было места чужим грезам, отчаяние захлестывало, как петля захлестывает висельника… Я помнил глаза Женьки Старикова, когда он рассказывал веселую историю из своей жизни, он уже тогда был наркоманом, но еще держался, ему оставалось совсем немного, и странно, я иногда ловил себя на мысли о том, что знаю, как это произойдет… Холодное утро за окном, белая кафельная плитка, паучок в углу, разматывающий паутинку, в которой забьется пойманная муха… Женьку нашли сидящим на унитазе в туалете собственной квартиры, голова была откинута назад, а в глазах тот, кто первым нашел его, мог различить застывшую радость, но от чего? – этого бы не понял никто… доза героина оказалась слишком большой… он говорил мне порой… «Саша, есть точка, за которой нет ничего… если ты нашел эту точку – больше тебе ничего не нужно…»
Я подходил к кафе, издалека увидев афишу кинотеатра… Ричард Гир и Кэтрин Зета-Джонс в феерическом мюзикле «Чикаго». Я подумал, что наше время иногда напоминает далекую и неизвестную эпоху двадцатых прошлого века. Контраст казался очевидным, но все ли различали его?
В кафе в этот полуденный час было немного посетителей. Рита Скобликова, которой я позвонил вчера вечером, назначила мне встречу в этом убежище прошлого, вероятно, потому, что ее контора располагалась неподалеку. Я внимательно осматривал кафешку, отмечая про себя