Злой гений Нью-Йорка. Стивен Ван Дайн
что, Ван, приятель, принесите-ка мне из библиотеки том доктора Элмера о стрельбе из лука.
Я достал для него книгу, и в течение последующих тридцати минут он увлеченно листал ее, останавливаясь на тех главах, где описывались состязания по стрельбе, клубы стрелков, а также перечислялись самые известные спортсмены Америки. Наконец, он откинулся на спинку кресла, и стало ясно, что он нашел то, что искал, и теперь что-то сосредоточенно обдумывал.
– Это просто безумие какое-то, Ван, – произнес он, глядя куда-то вдаль. – Средневековая трагедия в современном Нью-Йорке! Нет, никто сейчас, конечно, не носит кожаных штанов и камзолов, и все-таки… Боже мой! Нет-нет, видимо, так на меня повлияли эти невероятные новости, сообщенные Маркхэмом…
Он вернулся к своему кофе, но я видел, что новости полностью завладели его сознанием.
– Сделайте мне еще одолжение, Ван, – снова заговорил он. – Принесите, пожалуйста, словарь немецкого языка и сборник стихотворений из коллекции Бэртона Стивенсона.
Когда я принес ему нужные книги, он открыл словарь, нашел одно-единственное слово и, захлопнув том, отложил его в сторону:
– Так оно и есть. Впрочем, я в этом даже и не сомневался.
Затем он принялся что-то искать в антологии детских песенок и считалочек. Через несколько минут Фило закрыл и ее, после чего растянулся в кресле, выпустив вверх струйку голубоватого дыма.
– Да нет, не может быть, – произнес он так, словно спорил сам с собой и в чем-то сомневался. – Слишком уж все невероятно, фантастично и нереально. Волшебная сказка, обагренная кровью, если можно так образно выразиться, извращение какое-то, не поддающееся разумному объяснению… Бессмыслица, черная магия, колдовство. Настоящее сумасшествие, одним словом!
Вэнс, посмотрев на часы, ушел переодеваться и оставил меня путаться в догадках. Я никак не мог понять, что же могло вывести из равновесия моего друга. И что это за странный набор книг: трактат по стрельбе из лука, словарь немецкого языка и сборник детских стишков? Я пытался подвести их к общему знаменателю, но безуспешно. Впрочем, как потом оказалось, ничего удивительного во всем этом не было. Даже когда под тяжестью неопровержимых доказательств выяснилась вся правда о случившемся, она оказалась столь чудовищной, что люди до сих пор отказываются верить в нее.
Вскоре Фило вернулся. Он переоделся для выхода из дома и теперь с нетерпением ожидал приезда Маркхэма, который почему-то запаздывал.
– Понимаете, мне очень хотелось заняться расследованием какого-нибудь сложного дела, – заметил Вэнс. – Но такое! Нет, я вовсе не стремился разбираться в подобных кошмарах. И если бы я не был хорошо знаком с Маркхэмом, я бы заподозрил его в розыгрыше или мистификации.
Через несколько минут прокурор появился в саду с таким видом, что сомнений не оставалось: в городе приключилось нечто экстраординарное. Он был мрачный и встревоженный, а его всегда бурные приветствия на этот раз ограничились лишь кивком головы. Маркхэм и Вэнс дружили уже пятнадцать лет