Памятник русскому офицеру. Алексей Лебский
оружием и инструментом. Везли пулеметы разных марок, пожалуй, больше кольтовских «Максимов», много патронов к ним, станки Соколова, новенькие в масле и восстановленные трехлинейки Мосина образца 91 года. В одном из вагонов приехал радиотелеграфный аппарат, занявший аж пять мест фанерных ящиков. С поездом прибыло и немало артиллерийских снарядов, в основном для 76 мм пушек, их с нетерпением ждал ненасытный Юго-Западный фронт. Два взмыленных интенданта носились по всей длине платформы, ведя в ведомостях подсчет прибывшего груза и погоняя работавших, а самим грузчикам из солдат не было числа.
Вот и его очередь подошла. Григорий прошел в узкую комнатку. Разобравшись с предписанием прапорщика, офицер шлепнул печать в документ и хрипло прорычал:
– В тридцать пятые! Григорий пытался что-то уточнить, штабной подпоручик, не желая ничего слышать, рявкнул:
– Там все написано, выполняйте! Следующий! – и выпроводил его.
– Тебя тоже опеределили в 35-ые? – он обернулся, у окна стояли Александров и Юдин, уже прошедшие все инстанции и изучавшие выданные бумажки.
– Говорят, жуткий клоповник. Надеюсь, до костей насекомые нас не успеют обглодать, надо же и немцам что-нибудь оставить, – мрачно пошутил Юдин.
Григорий не успел подружиться ни с тем, ни с другим, но все же это были товарищи по школе. Оказалось, 35-ые казармы Драгунского полка находились на южной стороне города недалеко от вокзала, там и формировался тот самый 86 армейский запасной маршевой батальон. (В 1908 году А.И. Куприн проходил службу в этих казармах. Повесть «Дуэль». Прим. А.Л.)
– А Бобылева не видели? Куда его? – справился Григорий.
Немногословный Александров только развел руками. Некоторые офицеры, прибывшие с тем же поездом, получили иные указания. По северную сторону железной дороги находились военные лагеря, там тоже собирали бригады для следования на фронт.
Они вышли снова на перрон, поезд, тот самый Киевский, был готов к отправке. Паровоз уже переместился на восточную сторону и стоял под парами. Кто-то возвращался с этим поездом в Киев, но счастливцев этих было немного. Скорее бедняги раненые, отпускники, да особое начальство…
День разгорался, тумана и в помине не было. Пирамидальные тополя, стоящие за путями отбрасывали на плетень короткие полуденные тени. Прапорщики поставили вещи около металлической решетки платформы и несколько минут любовались видом Северной части города.
– Ваш благородь, дай закурить! – Старик на костылях стоял рядом с ними, прислонившись к столбу. Одной ноги у него не было, а лицо, загорелое и давно не бритое, заросло до самых прищуренных глаз седой бородой. Александров оглянулся и протянул кисет.
– Где тебя так, отец?
– Бонбой, сынок на японском. Досталось нам, не приведи господь. – отец дохнул перегаром. – душистый у тебя табачок, служивый, спасибо, милок – забормотал инвалид, сворачивая дрожащими руками толстую самокрутку из куска «Ведомостей».
– Если бы