.
середины комнаты. Капли продолжали падать с тем же металлическим звуком где-то рядом со мной, но я по-прежнему ничего не видел. В ужасе я опять бросился в постель и закутался с головой в одеяло. Звук стал тише, но продолжал доноситься до меня через равные промежутки времени. Наконец, он стих, точно растворившись в воздухе.
Я забылся глубоким, тяжелым сном и проснулся уже поздним утром. Ночью собака забралась ко мне на кровать и так и лежала, прижимаясь к моим ногам, а оправилась от страха и начала лаять и бегать только после того, как встал я сам. Мне пришла в голову мысль, что, возможно, тот звук объясняется очень просто, но я не мог догадаться, как именно. Я немедленно рассказал о случившемся хозяину гостиницы, надеясь, что он поможет мне найти ключ к этой тайне. Но каково же было мое изумление, когда хозяин, выслушав меня, вдруг страшно побледнел и затем стал меня умолять ради самого Неба никому не рассказывать о том, что со мной произошло, потому как в ином случае он может лишиться куска хлеба. Многие постояльцы жаловались на этот загадочный звук, обычно раздававшийся в ясные лунные ночи. Напрасно комнату переворачивали вверх дном и поднимали в ней полы, напрасно осматривали даже соседние дома – ничто не объясняло происхождения звука.
До моего приезда это нечто не давало о себе знать в течение целого года, и хозяин думал уже, что оно исчезло без следа, как вдруг теперь, к его величайшему ужасу, все повторялось. В заключение он поклялся ни за что на свете не размещать там приезжих.
– Это и в самом деле страшно! – сказала Анжелика, дрожа. – Мне кажется, я бы умерла, если бы со мной произошло что-либо подобное. Я и то порой вскакиваю среди ночи, точно со мной случилось нечто ужасное, а потом решительно не могу себе объяснить, что же меня так напугало, и даже не помню своего сна. Напротив, мне кажется, что я пробуждаюсь из совершенно бессознательного, мертвого состояния.
– Это явление мне очень хорошо знакомо, – сказал Дагобер. – Вполне может быть, что здесь не обходится без какого-нибудь постороннего психического влияния, которому мы подчиняемся против воли. Так, лунатики никогда не помнят ни своего состояния, ни того, что они при этом делали. Очень вероятно, что и тот непонятный, нервный страх, о котором вы говорите, – не более чем отголосок какого-нибудь могущественного влияния, разрывающего связь между нами и нашим сознанием.
– Я помню, – продолжала Анжелика, – как однажды в ночь после дня своего рождения, четыре года тому назад, я вдруг проснулась именно в таком состоянии и потом не могла прийти в себя в продолжение нескольких дней, тщетно стараясь припомнить, какой именно сон меня так напугал. Но самым странным мне казалось то, что я хорошо помнила, как во сне же рассказывала этот сон другим людям, в том числе маменьке. Проснувшись, я забыла обо всем, кроме этого обстоятельства.
– Этот удивительный феномен, – заметил Дагобер, – тесно связан с магнетизмом.
– О боже мой! – воскликнула полковница. – Неужели этот разговор никогда не кончится? Об этих вещах