Три встречи в Париже. Мария Чепурина
французского названия – бутик: это были обычные маленькие аптеки, автозаправки, прачечные, фастфуды, палатки с шаурмой… Особенно впечатлила меня вывеска «Смешанная афро-европейская парикмахерская», висевшая над входом в такую зачуханную нору, по сравнению с которой даже то место, в которое ходит стричься из экономии моя бабушка, смотрится салоном красоты. Потом за окном проплыла остановка метро «Ворота Сен-Дени».
– Сен-Дени! – воскликнула Марина. – Теперь понятно. Это пригород. Один из бедняцких и эмигрантских районов. Помните, тут погромы происходили несколько лет назад, молодежь хулиганила?
– Почему? – спросила я, которая, конечно же не помнила, поскольку была не настолько древней старухой, как остальные.
– Потому что безработица, жить не на что. А полиция воровать мешает. Такой райончик… Хотя где-то тут должна быть гробница французских королей.
– Я не поняла: это Париж или не Париж? – требовательно спросила Карина.
– Наверно, и да, и нет. Вот Химки – это Москва?
– Метро нет – значит, не Москва, – сказала я. – А тут оно есть.
– Кроме того, если мы проехали ворота, то, значит, точно должны быть уже в Париже, – сказала Ира, которая, кажется, уже отошла от пережитого страха, но теперь ужасно стеснялась из-за того, что устроила в самолете.
Однако ее вывод не означал, что наша поездка сделалась более занимательной. Дома стали повыше, лавок побольше… но ни гламура, ни праздника, ни романтики мы вокруг не увидели. Потом мы поехали по какой-то горе: сперва вверх, потом вниз.
– Что за кочки?! – фыркнула Карина.
– Судя по всему, это Монмартр, – сказала моя сестра, изучая карту Парижа, которой она обзавелась загодя.
– Монмартр? – при звуке популярного названия лицо Карины мигом сменилось с раздраженного на восторженное.
– Гора мучеников… – вспомнила я изучавшийся в школе перевод этого географического названия.
– Прямо в честь нас называется, – вздохнула Ира.
Она была права. До места назначения мы еще не добрались, а уже так устали! Попытки разглядеть красоты Монмартра тоже ни к чему не привели: на улице уже совсем стемнело. В конце концов мы перестали смотреть за окна, отчаявшись увидеть там что-нибудь интересное и думая лишь о том, как бы поскорей добраться до постели. Поскольку обычно желания исполняются именно тогда, когда в их исполнение перестаешь верить, стоило нам задремать и перестать интересоваться пейзажем, как мы оказались у одного из самых знаменитых зданий Парижа – у Оперного театра.
Даже в темноте было видно, какой он большой и помпезный – лепнина, колонны, статуи, барельефы, мрамор и позолота – короче, все, что только можно! – и в какой богатой, оживленной части города находится. Впервые после посадки я ощутила, что нахожусь в столице, а не в какой-то деревне. Но ходить на экскурсии было некогда: нам предстояло добраться к мадам Лакордель, которая – хотелось бы надеяться! – ждала нас.
Кажется,