Дари Ласо. Ана Ховская
на стол.
– Угу,– садясь на свое место, кивнула я и снова обратилась к отцу:– Он, наверное, хомони?
– Разумеется.
– Но ведь только у гамони или хемани трехсоставные имена. У хомони четырехсоставные…
– Я помню только мать – Бюен и Гарб – фамилию отца, а как того звали, забыл,– усмехнулся папа, помогая маме расставлять тарелки.
В столовую вбежали девчонки, уже переодевшиеся в домашние платья. Я поцеловала обеих в макушки, помогла им сесть за стол на высокие стулья и продолжила:
– Я бы тоже не запомнила все их имена. Откуда у них такая традиция – вставлять в свое полное имя имя матери, отца и его фамилию?! Попробуй тут не забудь, как его самого зовут,– пожала плечами я.– Пока выговоришь. Нет бы коротко и ясно – Нулан Гарб… Виктор Ласо, Алана Ласо…
– А нашего преподавателя зовут Хорис Мет Судикор,– вставила Софья.– Всего три слова. Почему?
Мама погладила сестру по голове и любовно щелкнула по носу.
– Это потому, что она не хомони, а гамони. Давайте ужинать…
– А как их различить с хемани?– спросила Марья.
Софья тоже отложила приборы и, подперев пухлое личико маленькими ладошками, закивала:
– Да, как?
И я поняла: сейчас начнется очередной «допрос», и сестрички зададут кучу вопросов, на которые папа вскоре устанет отвечать и уйдет смотреть головизор, а мама будет держаться до последнего, пока не отправит девочек в душ и в постель.
Я с легкой досадой положила на тарелку овощную котлету и лепешку из водорослей, открыла коммуникатор и начала переписываться с Ладой. Оказалось, у них тоже обсуждался вопрос о бале невест. Но подруга не особо хотела распространяться на эту тему. Мы договорились подробно поговорить об этом завтра после колледжа. А сейчас более актуальной была тема подарка для Пауло. У него скоро день рождения.
Краем уха я слышала, как мама и папа сдержанно рассказывали Софье и Марье обо всех коренных жителях, чтобы не выдать своего настоящего мнения. Все не люди по рождению были для взрослых землян сродни хомони, навязавших свои правила жизни, с которыми многие не согласны. Такие разговоры были опасны и не велись в обществе. Это не обсуждали и родители, но я слышала их, и не раз: они разговаривали по вечерам у бассейна, а мое окно часто было открыто. Они говорили на русском языке. Я понимала не все, но большую часть.
Мое же мнение оставалось в рамках общепринятого на Тоули. И это казалось правильным.
Всех коренных называют по имени планеты, на которой они живут. Упоминание о расе, особенно от человека, является оскорбительным. Чистокровных же, которые живут на Гане, всегда называют хомони. А вот нас всегда называют людьми. Мы не принадлежим ни к высшему, ни к среднему сословиям. Но и низшим нас никогда не называли. Люди – отдельная категория общества, потому что подходят всем, могут быть одинаково талантливы, как и не способными ни на что, что касается профессиональных умений. Но высшее положение, насколько мне известно, не занимал ни один человек. Если таковой и был, то он