Королевский гамбит. Сборник мистических рассказов. Светлана Кутузова
назад Пашина жена родила девочку, которую он гулил всю ночь напролет, не доверяя этот процесс матери, а скорее, просто позволяя ей хоть немного выспаться.
– Три банки энергетика я уже выпил. Но есть еще три. – Он медленно крутился на кресле из стороны в сторону. – Но самое интересное не это. Самое интересное, что после третьей банки вы стали светиться.
– Кто? И что значит светиться? – Лена оторвалась от работы и подняла голову на Павла.
– Вы все. Без исключения. Вокруг каждого человека нечто вроде ореола, как вокруг лампочки или вокруг солнца. – Паша щурился, глядя на нас, и мы видели, что борьба со сном дается ему не легко.
– Ну и какого же мы цвета? – ехидно выдавила из себя Лена. Она вообще с трудом переносила Пашины экстравагантные выходки. На его фоне ей просто нечем было блеснуть.
– Ты – оранжевая. – Паша прикрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов.
– Ой, как интересно, -встрепенулся Иван. – Это как у индусов. У них есть чакры и каждая чакра имеет свой цвет.
– Ваня, тебе придется теперь срочно вспомнить, какая из них имеет оранжевый – я наклонилась в сторону Паши, чтобы убедиться, что он не заснул прямо в кресле.
Иван довольно гоготнул и покосился на Ленку:
– А что вспоминать-то. Половая. Ну..интимная то есть. – Он смутился и покраснел.
Пока Лена думала хорошо это или плохо, Паша открыл глаза и изрек:
– Ванька, ты тоже оранжевый.
Ваня покраснел еще больше, но продолжал хихикать, опустив глаза.
– А я? Паш, а я какого цвета? – любопытство бежало впереди меня и я подкатилась близко к нему на своем кресле.
– Отвали!. Ну… в смысле отъедь, мне так не видно. И отвернись.
Я послушно ретировалась к своему столу.
– Ты – белая.
– Ваня, что у нас белое?
– Белое – это все.
– Что значит «всё»?
– Это значит, что ты не разлагаешься.
– Ваня, я не труп, чтобы разлагаться.
– Да погоди ты. Не разлагаешься на классические цвета спектра. У тебя, видимо, все чакры развиты одинаково, нет главной, поэтому они все вместе дают белый цвет. Физику учить надо было в школе, – назидательно изрек он.
В кабинет вошел Юра.
– Юра! Сядь! – Паша встал и указал Юрке на стул, как Кутузов при рекогносцировке на поле боя. – Сейчас я буду смотреть, что у тебя произошло. – Мы встрепенулись, зная, что сейчас начнется очередной спектакль. Юра опешил, протянул руку к стулу, стоявшему у стола Павла, и медленно опустился на стул:
– А с чего ты взял, что у меня что-то произошло? – Тон Юрки, тем не менее, и его обескураженность подтверждали, что Паша оказался прав. Я пригляделась и только сейчас увидела, что под глазом у Юры красуется темно – бордовый фингал.
– Так во что ты вляпался? – тон Паши был строгим, как на страшном суде, но, похоже, только мы понимали, какой великолепный актер в нем все время рвался на свободу. Юра,