Традиции & авангард. Выпуск № 4. Коллектив авторов
Наумович, я звоню по очень странному делу и, честно сказать, боюсь, что вы сочтёте меня сумасшедшим. Возможно, нам лучше поговорить не по телефону, а при встрече.
– Заочно я вас знаю: читал ваши статьи о спор-р-рте, – громким рыком донеслось с той стороны трубки. – Заинтриговали, молодой человек! Репортажи о баскетболе мне особенно нравятся. Вы – тот самый Дмитрий Волков. Я сейчас лежу в больнице, изнываю от скуки, так что, что бы вы мне ни р-р-расказали, всему буду р-р-рад. Давайте выкладывайте ср-р-разу, по телефону.
– Боюсь, мой рассказ, скорее, может вас расстроить. – Митька удивлялся, как легко, с первых же слов сложилось общение с профессором. Поражало и то, что Марк Наумович запомнил из газетных публикаций фамилию рядового спортивного репортёра. Митя, запинаясь от смущения, пересказал свой сон.
С той стороны трубки затянулась пауза. Митька не решался её прервать и какое-то время просто слушал тишину, казавшуюся ему не менее громкой, чем голос Марка Наумовича. Журналист очень не хотел, чтобы это молчание прервали короткие гудки. Уж лучше пусть его высмеют или пусть отругают. Однако напрасно дрожала трубка в Митькиной руке. Марк Наумович с расстановкой произнёс:
– Что же, Дима, это действительно очень необычно – всё необычно, что вы рассказали. Он так и сказал: «Там, где хранится всё позабытое»?
– Да, именно так.
– Я уже нашёл эту утрату. И я не сомневаюсь, что вы видели этот сон. Кроме сна, вам неоткуда было бы узнать об этом случае. И да, я очень скучаю по сыну. Даже в больницу вот загремел. Доктора тут говорят, что диагноз мой – status simulaticus, да и тот – от тоски. Завтра меня как раз выписывают. И, пожалуй, после вашего звонка я почувствовал себя намного лучше. Мы должны с вами встретиться. Я думаю, вы имеете право знать, о какой потере шла речь. Решиться на такой звонок – мужской поступок.
«Мужской поступок» – теперь, сидя в кафе «Перевал», Митька усмехнулся, вспомнив эту фразу. Ну какой из него «настоящий мужчина»? Так… обычный парень, не обладающий ни особой силой, ни особыми талантами. И снова накатила тошнота, и снова пришлось взять в руки чашку с капучино, чтобы вдохнуть отвлекающий от дурноты запах кофе. «Весь этот мир – чушь. Вот отец был настоящим мужчиной, не то что я. И Познанский, талантливый был бизнесмен, вот он тоже был настоящим мужчиной, но они умерли, а я зачем-то живу. Жизнь полна бессмысленных сюжетов, как сны под утро, и на фиг мне всё это сдалось? Зачем я иду к этому профессору?» – Митька отхлебнул глоток кофе и заставил себя встать.
Всё-таки в доме напротив «Перевала» его уже ждал Марк Наумович.
В ожидании гостя Марк Наумович вышел на балкон. Глотнуть бы в такую жару хоть немного свежего ветерка. Но прохладного воздуха в душном летнем городе не было и в помине. Профессор чуть поправил пепельницу на краю небольшого балконного столика. Она стояла здесь для друзей: в доме Марка Наумовича часто собирались шумные компании лучших не то что в городе, а в стране музыкантов, актёров, писателей,