Доминик. Татьяна Андреевна Бердникова
отверстие в нем, – В него стреляли… Здесь? – он удивленно огляделся, – На кухне?..
– Но он был в гостиной, когда я вошел, – молодой человек, сам начиная ощущать себя следователем, немного повернул голову, взирая на дырочку искоса, – Да и крови было много… Слишком много для одного пулевого ранения, если мои знания верны.
– Стреляли через окно, – задумчиво отозвался Конте-младший, – Значит, бил снайпер. Однако, после выстрела, Доминик сумел добраться до гостиной и, если ты говоришь, что крови было много, был ранен еще раз… Вероятно, снайпер не был профессионалом, – он укусил себя за губу и неожиданно фыркнул, – Воистину, сегодня неудачный день для убийства! Уже второй везунчик, который выживает, имея огромное количество ран!
***
Доминик Конте, чудом переживший сегодня жесточайшее покушение на свою жизнь и здоровье, лежал на больничной койке, среди паутины разнообразных проводов и трубок, и хрипловато дышал, иногда с небольшим трудом, но, к счастью, самостоятельно. Жизненно важные органы мужчины были, как это ни странно, практически не задеты, легкие, не взирая на несколько нанесенных в грудную клетку ударов острым металлическим предметом, предположительно, ножом, не пострадали и, в общем и целом, единственной его проблемой была большая потеря крови, которую, впрочем, уже восполнили переливанием. Его брат, сидящий рядом с опущенной головой и тупо созерцающий линолеум, устилающий собою пол, иногда вздыхал, дотрагиваясь до правой руки, перетянутой ниже локтя тугой повязкой. В голове его сейчас было пусто.
Доминик в очередной раз вздохнул и, неожиданно сам для себя, приоткрыл глаза. Он был в сознании уже некоторое время как, но сил на то, чтобы подать признаки жизни, в себе не обнаруживал, поэтому предпочитал пока изображать полутруп, испытывая жгучее желание отдохнуть. Перед глазами все плыло, изображение не хотело фокусироваться и мужчине потребовалось некоторое время, чтобы наконец-то сообразить, что смотрит он на какой-то тусклый, смутный потолок, с несколькими несимпатичными трещинами. Потолок ему не понравился, поэтому пострадавший, моргнув, немного скосил глаза правее. Заметив темную фигуру возле своей кровати, он, действуя на редкость осторожно, повернул голову и, всмотревшись внимательнее, слабо улыбнулся.
– Так ты тут, головастик… – голос прозвучал хрипловато, устало, однако довольно уверенно. Дик Конте, вскинув голову, глубоко, с непередаваемым облегчением вздохнул и, расплываясь в широкой улыбке, буквально бросился к брату, безмерно желая обнять его, но опасаясь делать это, дабы не навредить.
– Ты очнулся! Господи, Ник, я так рад… так… – он на секунду закусил губу и дрогнувшим голосом продолжил, – Так испугался…
В глазах его блеснули слезы и брат, заметив это, нахмурился, пытаясь нащупать своей рукой, из которой торчала капельница, руку младшего.
– Только плакать не вздумай, понял? Что я говорил – даже на моих похоронах чтобы ни слезинки!.. – он перевел дыхание и, помолчав, дабы передохнуть, закончил, –