Странница. Елизавета Иванникова

      Минувшего столетья запах

      Не уловить ни мне, ни вам.

      Метель вылизывает лапы

      Присевшим у подъезда львам.

      Полозьев скрип, шуршанье платьев,

      Нагретый воздух за дверьми,

      И свет, и вьюжные объятья

      Немного пахнут лошадьми.

      Об их тепло Россия грелась,

      Дарила песню с облучка,

      И, заневестившись, гляделась

      В простое зеркальце зрачка.

      В годину горя и печали

      Она всходила на крыльцо,

      Вьюнками слезы оплетали

      Окаменевшее лицо.

      Год урожайный нюхом цепким

      Следил за дымом из печей.

      В чьи трубы выдуло рецепты

      Крутых хлебов и калачей?!

      Откуда силы нашей всплески? –

      Читай историю, мой друг!

      Ты чуешь? Запах слишком дерзкий

      Имел невольно русский дух.

      И он тревожит сердце смутно.

      Россия, снов твоих боюсь!

      Как даль распахнута, как будто

      Еще проветривают Русь.

      Во глубине России черноземной

      Темнеет рано, осень на подходе.

      Зарницы бьют, но урожай свезенный

      Не заставляет думать о погоде.

      Тиха земля. Дороги полевые

      Уходят вглубь, как воды грунтовые.

      Ночь из машины глуше,

      беспредельней.

      Оставив мысль промчаться с ветерком,

      Почти на ощупь движемся деревней

      К строению со слабым огоньком.

      Прародина! Дом юности отца

      И темная фигура у крыльца.

      – Мы в гости к вам. Не ждали? Ну,

      здорово!

      – Откуда, брат, по этакой поре?

      …Еще тепло. И смирная корова

      Без привязи ночует во дворе.

      Судьба семьи замешивалась круто.

      Деревня без запоров и плетней,

      Вся настежь… В голод бабушка Анюта

      Вдовою трех растила сыновей.

      И всех троих на службу проводила,

      И всех троих война ей возвратила.

      Сейчас в деревне старший брат живет.

      Наутро он, успев принарядиться,

      Нас к обелиску старому ведет,

      Где в списках павших

      сплошь однофамильцы.

      На кладбище могилы меж ветвей

      Надписаны фамилией моей.

      Не потому ль до боли так знакома

      Окрестность мне… Из дали голубой

      Идут сухие волны чернозема

      До речки с зацветающей водой.

      Копешки сена, ветлы до небес,

      А леса нет. Нигде не виден лес.

      Поля пустые выглядят устало,

      Ведь столько сил положено на них.

      Из глубины во срубе обветшалом

      Живою влагой плещется родник.

      В его воде растворены века…

      О, как еще Россия глубока!

      Синие сумерки отчего дома,

      Вечера шитая гладь.

      Чайные чашки

      с рисунком знакомым

      Время пришло расставлять.

      Чем-то