.

      В ленкомнате после отбоя

      дежурный мне сесть разрешил.

      Сказал: «Раз уж дело такое,

      садись и тихонько пиши».

      И я там почти до рассвета,

      уткнувшись в листочки свои,

      под видом статьи в стенгазету

      стихи сочинял. О любви!

      Из окон заснеженных дуло,

      гудела привычно пурга,

      но скрип крепко сбитого стула

      меня отвлекал и пугал.

      Писал я о Волге и счастье,

      в грядущие веря года.

      «Приснись мне», –

      к тебе обращался.

      Но ты мне не снилась тогда.

      Писал я про образ заветный,

      про губы, что так далеки…

      Под утро уснул незаметно,

      упав головой на листки.

      Мне снились

      блестящие рельсы

      и мокрый от снега перрон,

      уральские узкие реки,

      летящий сквозь мост эшелон!

      Закаты, как будто пожары,

      холмы освещали, слепя…

      В который уж раз уезжал я,

      во сне – уезжал от тебя.

      Я спал… Сочинённые в спешке

      стихи

      я придавливал лбом,

      пока мне дежурный с усмешкой

      не гаркнул над ухом: «Подъём!»

      Устал не думать о тебе

      в снегах, тревогах, суете…

      А ты в далёкой тишине,

      ты – обо мне?

      Ждёшь ночь.

      Но, северная, злая,

      меня на койку полночь свалит

      и сном усталым оглушит…

      Ты письма длинные пиши,

      пусть от меня коротких мало.

      Все – без обмана…

      Метели бесятся, рычат,

      ломая копья

      в кедрачах.

      Аэродром завален снегом.

      Телеэкран – и тот зачах,

      уступчивый помехам.

      Окно царапают кусты,

      вернее, белые ледышки.

      А сердце

      приглушённо дышит

      во сне: «А ты, а ты, а ты?..»

      А ты, любимая, о чём

      мечтаешь в сумраке ночном?

      Январь на Волге –

      чудо просто:

      не разберёшь –

      снежинки, звёзды? –

      летят, сверкая, за окном!

      И парк у Волги тих и бел…

      Устал не думать о тебе…

      О скалы рискуя разбиться,

      в холодном тумане кружа,

      кричит одинокая птица,

      печальная птичья душа.

      Не знаем – от стаи отбилась?

      Гнездо ль потеряла своё?

      Сырая палатка в ложбине –

      недолгое наше жильё.

      Нам надо уснуть, но не спится

      в короткой солдатской ночи:

      взывает