На переломе. Виталий Смирнов
о коварном замысле Сталина использовать развязанную Гитлером Вторую мировую войну в своих амбициозных захватнических интересах. По мнению автора книги о «Запретной правде…», Сталин чуть ли не с пелёнок, а уж «с самого первого дня своей власти» совершенно точно готовился к войне. В августе 1939 года он «принял окончательное решение – поддержать Гитлера. Поддержать его так, как верёвки поддерживают повешенного. Сталин помог Гитлеру начать войну против коалиции западных держав (Англия, Франция и их союзники) для того, чтобы начавшаяся истребительная война разорила Европу, по пепелищу которой армиям Сталина предстояло пройти триумфальным маршем. В июне 1941 года подготовка к этому маршу была прервана неожиданным для ослеплённого манией величия Сталина вторжением вермахта».
Ради точности замечу, что война с Германией не была для Сталина неожиданной. За год до этого на торжественной встрече по случаю выпуска командиров, окончивших военные академии, в Большом Кремлёвском дворце он во всеуслышание заявил о неизбежности войны с гитлеровской Германией и даже признал, что фашистская армия лучшая и по технике, и по организации. Но предупредил, что немцы напрасно считают её идеальной и непобедимой. Непобедимых армий нет. Германия не будет иметь конечного успеха под лозунгами захватнических, завоевательных войн, под лозунгами покорения других стран, подчинения других народов и государств. Неожиданным для Иосифа Виссарионовича стал срок начала войны. Как видите, Сталин не скрывал своих «коварных» планов.
Кстати, вскоре после этого выступления Генеральный штаб начал передислокацию дивизий и корпусов ближе к западной границе – факт, который М. Солонин связывает со сталинским планом «начала вторжения в Европу», сроки которого, по мнению автора, не единожды переносились в зависимости от военно-политической ситуации. Осенью 1939 года, считает М. Солонин, Сталин не мог начать вторжение только потому, что мировая война «ещё только-только разгоралась, до полного разорения и истощения противоборствующих стран было ещё очень далеко. На этом этапе именно Германия представлялась Сталину слабой стороной конфликта, которой он оказывал разнообразную политическую, психологическую (утешал Гитлера, что ли? – В. С.), экономическую помощь, с тем чтобы война не прекратилась в самом своём начале по причине разгрома Германии». Удивительна до смешного логика дотошного историка. Ему ли не знать, что в это время Сталин пуще всего боялся именно военных конфликтов, потому что боеспособность Красной Армии находилась на низком уровне, что и подтвердила «зимняя» война с Финляндией.
Внимательно изучив архивы и не найдя в них документов, содержащих планы вторжения Красной Армии в Европу, М. Солонин весьма вольно толкует многочисленные материалы о планах наступления советских войск на западном направлении, будто не имеет ни малейшего представления о том, что наступательная доктрина по отношению к оборонительной тактике была у советского командования приоритетной.