На переломе. Виталий Смирнов
невозможно учесть. К ним, в частности, относится благоволение природы. Иногда и случайная туча на небосводе может сорвать важную фронтовую операцию. И особую роль всегда играл фактор внезапности, который в эпоху ракетного оружия приобретает первостепенное значение. Кайзеровская Германия, воспитанная в прусских традициях, всё это прекрасно понимала и, готовясь к возвращению утраченных по Версальскому миру земель, начала наращивать военный потенциал не по дням, а по часам, игнорируя запреты на увеличение бронетанковых войск, крупнокалиберной артиллерии и авиации. До начала Второй мировой войны, пока Германия могла без каких-либо ограничений использовать мировые сырьевые ресурсы в рамках торгового взаимообмена или – предпочтительнее – клиринга, дела у немцев шли успешно. В сентябре 1939 года личный состав германских войск был уже более 4,5 миллиона человек и превышал англо-французскую живую силу (вместе с войсками их союзников) почти на 700 тысяч человек. Правда, танков у немцев было пока 3195 единиц, то есть на 550 штук меньше, чем у предполагаемого противника. Но в морской войне это не имело бы серьёзного значения. Не случайно к ней Германия, как мы уже знаем, не готовилась, а точнее – намеревалась флибустьерствовать. Незначительно отставала она от этого противника и в самолётах – всего на 442 единицы: авиация могла пригодиться в любой войне. Сопоставлять количество боевых кораблей в намечавшемся военном конфликте не имеет особого смысла: их у Германии было в четыре с лишним раза меньше. Трудно поверить в то, что самый выдающийся флотоводец сумел бы помочь немцам в этой ситуации. Хотя давно известно, что побеждают не числом, а умением. А пруссаки испокон веку умели готовить вышколенную, доведённую до полного автоматизма армию, строго соблюдающую фронтовую дисциплину. Так что до начала войны Гитлер не унывал, надеясь, что она не затянется и ресурсов на достижение желаемого результата у него хватит. Увы, даже к любимцам фортуны судьба не всегда бывает благосклонна.
Гитлер не учёл того обстоятельства, что с нападением 3 сентября 1939 года на никому не нужную, казалось бы, беззащитную Польшу (которая в двадцатых годах, между прочим, дала достойный «отлуп» большевистской России) ситуация принципиально изменится. Эта вроде бы локальная война всполошила весь мир, почему и стала называться Второй мировой. И ресурсная база нищей в этом отношении Германии оказалась не под семью замками, а под таким количеством запоров, которые трудно пересчитать. Вот объективное свидетельство военного историка, который воссоздавал события прошлого не по плакатам и листовкам советского агитпропа, а на основе архивных источников: Англия (а вслед за нею и Франция) в тот же день объявляют войну Германии, и «почти автоматически Третий рейх оказывается в состоянии войны с половиной мира (население Британской империи на тот момент – худо-бедно, более полумиллиарда человек, её территория включает в себя половину Северной Америки, большую часть Африки,